Вокруг Света 1987 № 02 (2557) - [25]

— Осколочным — готово!

Выглянув на миг из башни, я увидел, что фашистская пушка стояла, накренившись влево. Наш снаряд угодил точно.

Приказав стрелку-радисту дежурить у курсового пулемета, а Штокалюку оказать помощь Ивану Медведеву, решил разобраться в обстановке. Нам, видимо, повезло. Вражеский снаряд рикошетом прошелся по правому борту башни и разорвался позади нее. Один из десантников был убит и один ранен. От треснувшего триплекса мелкие осколки попали в лицо Медведеву. Но опасного ничего не было. Штокалюк вытащил несколько осколков, и башенный стрелок прозрел.

Стояли мы недолго. Командир батальона приказал возобновить атаку. Дав несколько выстрелов из орудия и обстреляв из пулеметов противоположную сторону поляны, тридцатьчетверка, набирая скорость, с включенными фарами устремилась вперед. В свете фар я увидел еще одну пушку. Продолжая вести огонь с ходу (хотя в ту пору официально еще не разрешалось стрелять из танков во время движения), пошли на нее. Прислуги возле орудия не оказалось. Может быть, немцы где-то рядом, в укрытии?

Сжавшись, весь в поту, несмотря на то, что к утру крепко подморозило, я услышал скрежет гусениц по металлу — танк подмял орудие, и тут раздался мощный взрыв. Машину подбросило, она остановилась. Погас свет. Одновременно я ощутил удар по правой ноге. Послышались стоны стрелка-радиста и невнятные слова механика-водителя. Не успел понять, что к чему, как в башню угодил снаряд. К счастью, не пробил ее.

— Вспышка впереди, у дороги! — крикнул механик.

Я пристально вглядывался в темноту, пытаясь определить, откуда враг ведет огонь. И снова удар по башне. И опять броня выдержала...

Теперь и я заметил вспышку. Значит, орудие врага на дороге. Сейчас его достанем из пушки. Нажал на спуск, но... выстрела не последовало. Ударил из спаренного пулемета — вдоль дороги пошли длинные трассы очередей. Не лишним был бы сейчас и лобовой пулемет радиста, но он молчит. Слышно только, как стонет Тимошенко. Но помочь пока ему ничем не можем ни я, ни другие члены экипажа.

— Медведев, посмотри, что с пушкой? А я пока из пулемета буду вести огонь...

У меня было одно на уме: не дать «работать» немецким артиллеристам. Иначе нам каюк. По неподвижной мишени они и впотьмах не промахнутся.

Медведев чиркает спичками — раз, другой, третий...

— Нашел! Клин затвора застрял. Наверное, при взрыве клин подбросило в верхнее положение, и там он застопорился.

— Рукояткой попробуй!

— Не идет...

Я оставляю электроспуск пулемета и берусь за кувалду. После третьего удара клин пошел вниз, встал на место. Пушка ожила.

Снаряды один за другим, вперемежку с пулеметными очередями полетели в темноту. Били, конечно, без точного прицеливания, но со стороны врага больше огня не было.

С остановкой машины пехота залегла. Я решил осмотреться, узнать, что же произошло? Картина открылась безрадостная: танк наехал на противотанковые мины, несколько из них взорвалось одновременно. Пушка врага оказалась заминированной. Обе гусеницы танка разорваны. В днище пробоина — в нее потом мы свободно пролезали. Десантный люк, расположенный под ногами стрелка-радиста, вырвало. Много было и других повреждений. Но особенно расстроило то, что мы остались без курсового пулемета: ствол его искорежило.

Экипаж, можно сказать, отделался легко: все остались живы. Правда, Ивану Тимошенко сорванным люком перебило ступню левой ноги. Всех контузило — плохо слышали, заикались. Особенно Тимофей Штокалюк — его оглушило сильнее других.

Ивана Медведева легко ранило в левую руку осколком от аккумуляторов. У меня тоже в правом валенке оказался такой же свинцовый осколок. Пробив войлок, он потерял убойную силу, оставив на голени лишь кровоподтек.

С рассветом пехота продвинулась немного вперед, потеснила немцев. Огонь врага стал слабее, а потом и вовсе прекратился. Наступило затишье. Командир батальона устроил за нашим танком свой командный пункт. Пришел фельдшер. Он перебинтовал ногу Ивану Тимошенко и на волокуше отправил его в медсанбат.

Пользуясь передышкой, мы решили приготовить обед. Расположились у машины, но кашеварить не пришлось. Около 11 часов утра противник начал артналет. Били пушки и минометы недолго, но сильно. Видимо, к немцам подошло подкрепление. Их пехота, едва отгремели разрывы, поднявшись во весь рост, перешла в контратаку.

— На вас надежда,— сказал командир батальона.— Надо их остановить.

Мы открыли огонь из пушки и пулемета. Наши бойцы встретили наступающих винтовочными выстрелами и кое-где автоматными очередями. Но противник оказался сильнее. Пехота начала отходить. Противник, обойдя нас с флангов, продолжал продвигаться вперед. Вскоре остатки батальона отошли в исходное положение. Неподвижная тридцатьчетверка оказалась в окружении гитлеровцев. Вместе с нами заняли оборону и три оставшихся в живых пехотинца-десантника.

Нас никто не беспокоил около часа. Может, гитлеровцы сочли танк покинутым? Но нет, вскоре из-за деревьев показались фигуры в зеленых шинелях. Короткими перебежками с трех сторон они приближались к машине. Больше всего вражеских солдат было справа по ходу танка. Туда мы и направили стволы пушки и пулемета. Поворачивать башню теперь приходилось вручную — аккумуляторы и электропроводка были выведены из строя.