Вокруг Света 1987 № 01 (2556) - [28]

Но вскоре после случая с кроликом в разгар крещенских морозов поймал Алтай настоящего зайца. Русак сделал чересчур высокую «свечу» и не успел толком приземлиться, как промчавшийся под ним хищник взмыл и ударил снова. Со звоном разлетелся раскаленный сорокаградусным морозом наст, и тогда я впервые не увидел улепетывающего от орла лопоухого. Второго зайца, взятого спустя месяц, подвела приотставшая при увертке задняя нога, в лапоть которой вцепился промахнувшийся было Алтай. Третьей добычей был роскошный лисовин, прозевавший орла на мышковке. Потом я понял, что днем в полях мышкуют лишь сильные звери. Лисиц же послабее, предпочитающих перелески, беркуту не изловить — нет обзора сверху. А поскольку в низинах парения не получалось, то я рискнул отвезти Алтая в Саяны и запустить там.

Волнуясь, следил за его свободным полетом: вот так же улетел у меня раньше сокол, привезенный птенцом с Камчатки. Позже я увидел его... у родного гнездовья, когда с экспедицией ВНИИ охраны природы искал на Камчатке хищных птиц для питомника.

К счастью, чутошный в выси, Алтай начал расти со скоростью надуваемого шара и вскоре, седой от изморози, с настывшими на ресницах льдинками, был у моих ног.

С того первого полета в Саянах прошли годы, и парение для Алтая давно пройденный этап. Но нынче мы снова карабкаемся в Саяны, пробиваясь сквозь сугробы и пахучие багульники. Цель этой вылазки — испытание беркута по косулям. С ними у Алтая давние счеты.

...Скитаясь как-то по угодьям, я прочел в белой книге природы редкостный эпизод: на снегу отчетливо виднелись борозды от крыльев, с двух сторон сопровождающие следы косули. Затем появились клочья шерсти и рубиновые капельки. Удивленный дерзостью дикого беркута, я дошел до места с отпечатками хищных лап, откуда цепочка копытец тянулась уже без крылатых «тормозов». Иного исхода, как избавление косули от непрошеного седока, я и не ожидал. Помнился прочитанный когда-то в «Охотничьих просторах» рассказ. Там киргизские «беркутчи» наотрез отказывались напускать своих беркутов на косулю: «Вай-бой, элик убьет копытами орла!»

Наши сибирские косули крупнее тех, что водятся в Киргизии, и я считал, что нет на свете птицы, способной их одолеть. А вот Алтай то и дело сверлил косуль взглядом, по-боевому вытягиваясь в струнку. Судя по тем отпечаткам лап, орел мой мощнее орла-дикаря — ведь выбирал я его в высокогорье, в расчете приучить охотиться на наших лисовинов-полупудовиков. Вдобавок в Алтае обнаружилась завидная настырность, так нехарактерная для ловчих беркутов. Уже парочка шкур самонадеянных лисовинов с биркой «добыто орлом» угодила на аукцион. А не попробовать ли?..

 

Не сразу настиг Алтай свою первую косулю. Схватить же, увы, и вовсе не сумел. Не потому, что габариты ее не для орлиных лап. Просто она,

подобно спасающимся от гепарда газелям, круто меняла направление бега, и атакующий хищник неизменно купался в снегу. Оказывается, удержать косулю — дело второе, ее надо сначала поймать.

Однажды беркут приударил за целым табунком и, пристроившись в тыл замыкающему животному, уже вытянул когтистые лапы, как вдруг косуля на ходу отбрыкнулась, и обескураженный преследователь отступился. Дальнейшую пристрелку к копытным прервала лиса. Преследуя ее,

Алтай скрылся из вида. А объявился лишь спустя два месяца, закогтив рыжую дворняжку в предтаежном селе Ермаковском. После этого случая я долго не решался на выпуск отведавшей воли птицы. Решившись же на это, едва не загубил ее.

В тот день я искал на полынном поле русаков, а увидел мелькающие зеркала косульих «подштанников». При нападении Алтая животные, как по команде, сбились в кучу, создав неприступный бастион. Покачавшись в воздухе, орел благоразумно проплыл дальше, к сосновому бору. Следом направились и косули — неуютно им показалось в степи при появлении всего-то пятикилограммовой птицы. Но лихой беркут уже мчался навстречу, набирая скорость для всесокрушающего удара. Когда он с маху вышиб из табунка крайнюю косулю и припечатал ее к снежному ковру, я от неожиданности выронил бинокль. Пока чистил окуляры от снега, чтобы убедиться в победе орла, на крик раненого зверя вернулась предводительница табунка — важенка — и обрушила на птицу каскад ударов. Отбитая жертва уже догоняла табунок, и я был на подходе, а важенка все продолжала избиение орла. Алтай ничего не мог поделать с длинноногой противницей, и вскоре из царя птиц превратился в обтрепанную курицу. Больно было видеть эту сцену...

Но не навсегда отбила важенка у Алтая страсть к косулям, хотя обычно даже безобидные поражения заставляют охотничьих птиц напрочь отказываться от непривычной добычи. Не вековой ли призыв вновь зовет орла к охоте на косуль? Позже я наблюдал, как один дикий беркут, не обращая внимания на пасущиеся табунки, норовил застать врасплох одиночен Уж ему ли, матерому хищнику, не знать свои возможности? Труден, ой, как труден орлиный хлеб в зимнюю бескормицу! Однажды на Думной горе я видел, как орел-дикарь охотился на русака и промахивался семнадцать раз кряду. Будто всю жизнь посвятивший «противоорлиной обороне», косой прыгал, буквально меняясь с атакующей птицей местами, сбивал ее с толку ложными выпадами. Одним словом, на русаках не разживешься — это я понял еще при охоте с ястребами, проворнейшими из птиц: бить надо наверняка — тут или пан, или пропал, это еще и к тому, что иной промах по зайцу не слаще косульей взбучки... Закон — выживает сильнейший — безотказно действует в животном мире.