Вокруг Света 1986 № 07 (2550) - [26]

Настала пора собираться в обратный путь к побережью, чтобы вторично пересечь Черное море, и мы стали готовиться к этому. Именно тогда, совершенно неожиданно, я и наткнулся на то, что, по моим ощущениям, стало последним доказательством реальности легенды о Ясоне.

Второго августа, в последний день пребывания на земле Грузии, нас повезли по направлению к Черноморскому побережью — в Батуми. По пути Отар спросил, не хочу ли я взглянуть еще на один раскоп. Он располагался возле Кобулети — неподалеку от той точки, где «Арго» бросил якорь во время первой ночевки у грузинских берегов. Я загорелся — ведь где-то здесь, на прибрежной равнине, высаживался и Ясон со своими товарищами! Где, как не в этих местах, должно было располагаться селение, на которое наткнулись аргонавты, когда впервые причалили к берегу страны царя Эета в поисках золотого руна.

Снова шел дождь. Мы с Отаром, хлюпая по грязи, взбирались по склону невысокого холма, который, словно брошенный великаном гигантский щит, возвышался над прибрежной болотистой низменностью. Здесь, близ селения Намчедури, и располагалось то место, где археологи решили вести раскопки. В этом районе ученые нашли много подобных курганов, но пока еще не раскопали их. Когда мы взобрались на вершину холма, то обнаружили, что дальняя часть его срезана — как если бы от пирога ножом отделили половину. Мы взглянули вниз и увидели обычную картину археологических раскопок: грязь, лужи, а в сердцевине кургана явно виднелись остатки древнего деревянного сооружения, вскрытого совсем недавно.

Археологи объяснили нам, что когда-то здесь было святилище. Снаружи шел частокол из бревен десятиметровой высоты — диаметр кольца составлял 70 метров, потом был внутренний ров с водой, а в центре стояло какое-то деревянное строение, вероятнее всего, культового назначения, состоявшее из девяти небольших комнат.

Я поинтересовался, не находили ли археологи свидетельств культа барана. К тому времени я видел столько фигурок и изображений священного барана, что испытал буквально шок, когда услышал в ответ: «Нет». Я был озадачен. Какому же тогда культу служило это святилище, спросил я, если не культу барана? Поначалу ответ показался разочаровывающим. В позднем бронзовом веке и здесь, и во всей округе священным животным считался бык. В нескольких местах археологи нашли тайники с тотемами, посвященными быку, они представляют собой каменные или глиняные пластины около фута длиной, заканчивающиеся развилкой,— таков повсеместно распространенный образ бычьих рогов.

Только теперь, несколько запоздало, я осознал, что бесконечное созерцание культовых изображений барана за последние дни напрочь вытеснило из памяти важную деталь: суровое испытание, которому подвергся Ясон,— испытание пахотой на священных быках. Для того чтобы получить доступ к золотому руну, он должен был приручить священных быков, обитавших на равнине возле заветного дерева, на котором висела шкура. И вот я стою, словно захваченный врасплох, на пороге святилища, где отправлялся культ священного быка,— святилища, расположенного как раз в нужной мне части Колхиды и датируемого поздним бронзовым веком. Детали совпадали самым поразительным образом. Может быть, руно действительно хранилось в храме или священной роще, где отправлялся культ быка?

Но в легенде присутствовала еще одна деталь. С самого начала, когда Ясона отправили на поиски золотого руна, его предупредили, что драгоценную шкуру охраняет чудовищный змей — он никогда не спит и зорко стережет сокровенное древо, на котором висит руно. Даже после того как Ясон — с помощью Медеи — исхитрился усмирить священных быков, он все равно должен был прокрасться мимо неусыпного змея. И здесь, если следовать легенде, герою тоже помогла Медея. Под покровом ночи герой и волшебница тайком отправились к святилищу, и там Медея околдовала стража — глаза змея закрылись. Ясон поспешно схватил золотое руно, после чего любовники не мешкая вернулись на «Арго», корабль вышел в открытое море и, набрав полный ход, оторвался от преследования мстительных колхов, у которых из-под носа увели священный тотем.

— Как у вас тут насчет змей? — Этот вопрос я задал археологу в Кобулети.— Находили ли вы хоть что-нибудь, напоминающее о змеях?

К моему изумлению и восторгу, он ответил:

— Да, конечно, сейчас я вам покажу,— и отвел меня к ближайшему строению, где археологи хранили находки, сделанные в древнем святилище и его окрестностях. Мой собеседник снял с полки предмет, отчетливо свидетельствовавший о его принадлежности к культу бычьих рогов: это была глиняная пластина около 15 дюймов в длину, заканчивающаяся характерной развилкой. Археолог провел пальцем по ее поверхности.

— Вот,— сказал он,— видите эту зигзагообразную бороздку? Это символ змеи, змеи-защитницы. Пластинка датируется восьмым или седьмым веком до нашей эры. Мы находили глиняные плитки, облицовку очага и похожие пластины еще более почтенного возраста, и многие были отмечены таким же знаком змеи. Мы считаем, что древние колхи держали в своих святилищах змей в качестве сторожей. Даже в недавние времена существовал обычай держать в грузинских жилищах змей-охранительниц.