Вокруг Света 1986 № 05 (2548) - [32]

Фернандина с ее бесчисленными колониями нелетающих бакланов — лишь один из примеров «специализации» островов на тех или иных представителях местной фауны. В отношении птиц это проявляется весьма наглядно.

На каждом острове господствует определенный вид. Флореана — царство розовых фламинго. Это не эндемичный для Галапагосов вид, но слетаются они именно туда, там гнездятся, там своими любовными танцами тешат туристов. Остров Эспаньола облюбовали галапагосские альбатросы. Это крупная морская птица с телом, покрытым темными перьями, с мощной белой шеей, с белой головой и желтым клювом; весит она около четырех килограммов, а размах мощных крыльев достигает двух с половиной и даже трех метров. Пять месяцев галапагосские альбатросы проводят в полете и плаваниях, а в апреле возвращаются на остров Эспаньола — единственное место, где они гнездятся.

Другая типичная птица Галапагосов — фрегат. О ней рассказывают занимательные истории, с ее участием режиссер по имени Природа ставит на острове Сан-Кристобаль спектакль, который неизменно приводит в восторг туристов.

...— Флореана и Эспаньола — самые южные острова в архипелаге,— покрывает посвист ветра голос Карлоса.— Туда мы не пойдем. Далековато. Да и фламинго вы наверняка видели на материке. Альбатросы летают по всему архипелагу. Поэтому сначала пробежимся до Сан-Кристобаля и посмотрим фрегатов. Оттуда — на Дафне, к «голубым лапкам». А потом — времени хватит — завернем на Исабелу. Я знаю там одну бухточку. Настоящий аквариум. Когда я рыбачил на баркасе, мы спасались там от штормов. Бот в эту бухточку не пройдет, а на катере можно.

Сан-Кристобаль встречает нас ясной солнечной погодой, а бухта Тихерас — сотнями, если не тысячами фрегатов, парящих в воздухе. Бухта глубокая, и Карлос подводит яхту довольно близко к берегу. Спущен катер, и через считанные минуты мы на суше.

Трудно подобрать слова, чтобы описать восхищение, которое испытываешь, глядя на то, что происходит над нами. Птицы набирают высоту и пикируют вниз, планируют, кувыркаются, снова ввинчиваются в синь неба. Кажется, воздушным играм не будет конца.

Еще более удивительно то, что видим, углубившись в черные скалы. Всюду птицы. Одни похожи на раскаленные угли, другие вроде средневековых испанских грандов.

— «Угли» — это фрегаты-самцы,— дает пояснение Карлос.— Сейчас у птиц время свадеб. Самцы, чтобы привлечь самок, сильно раздувают красные зобы. Видите, алые шары едва не скрывают самих птиц! Каждый раз, когда наступает свадебная пора, разыгрываются в этой бухте и в соседних заливах такие спектакли.

Зрелище и в самом деле удивительное! Распростертые крылья, полыхающие пурпуром шары, над которыми торчат длинные белые клювы. Шум от взмахов крыльев... Обычно, в повседневных одеждах асфальтово-серого цвета, они выглядят далеко не щегольски. Зато у самок наряд всегда яркий: голова и шея светло-желтые, на крыльях чередуются белые и желтые перья.

Дафне — всего-навсего кратер одного большого потухшего вулкана, отбившегося от крупных островов и заблудившегося в синих просторах океана. Если взглянуть на него с воздуха, приходит сравнение с серой чашкой, опрокинутой в синее блюдце. Но «чашка» эта деформирована: один край ее отвесный, другой — пологий. Мы огибаем отвесный берег, нижнюю часть которого ветер и волны отчистили и отмыли почти добела. Бросаем якорь у пологого берега, где, как ни странно, менее ветрено и зыбь не такая сильная. Высаживаемся с катера «по-сухому» и по узкой тропе гуськом направляемся к вершине кратера.

«Туристов просят не сходить с тропы»,— гласят надписи на табличках, которые одновременно служат и указателями направления. Необходимость таких предупреждений понимаешь, наткнувшись на птицу, сидящую прямо на тропе. Невольно останавливаюсь, делаю шаг назад, а потом осторожно обхожу ее стороной.

Это, кстати, тоже одно из ярких впечатлений, которое выносишь из знакомства с жизнью обитателей Галапагосов: здесь при встрече, будь то на ровном лавовом поле или на узкой скалистой тропе над океаном, отступает человек. Животные и птицы остаются преспокойно на своих местах, провожая его глазами и как бы вопрошая: «Что делает здесь, в наших владениях, это двуногое существо?»

Остров Дафне, как и Сан-Кристобаль, переживал пору обновления — у олушей тоже был период спаривания. Одни птицы уже сидели на яйцах, и, когда мы проходили мимо, они даже не шевелились, а только пуговками глаз внимательно следили за нами. Другие еще были заняты любовными танцами. Этот свадебный обряд олушей не менее привлекателен, чем раздувание красных зобов фрегатами-самцами. Птицы топчутся на месте, поднимая лапы, и плавными ласкающими движениями трогают клювами друг друга. В это время они так увлечены ухаживанием, что их без особого труда можно схватить руками, за что местные жители прозвали их «глупыми птицами». Окраска олушей удивительно гармонична: белоснежные грудь, шея и голова, наполовину белые, наполовину черные крылья, нежно-розовый, переходящий в серый клюв, большие желтые глаза — все это дополняется голубыми перепончатыми лапами.