Вокруг Света 1985 № 04 (2535) - [20]

В саду гудели моторы машин. Потом грузовики, подвывая и буксуя, начали отъезжать.

...Подступила ночь. Гул и грохот, доносившийся в тишине, усилился, и уже казалось, что эти звуки войны владеют целым миром. Но всякий раз, когда орудийные раскаты приближались новой волной, Илона испуганно смотрела на мужа:

— Ене, это совсем уже близко...

Спать они легли поздно, но сон не шел, и Илона неожиданно для себя, вспомнив слова старой молитвы, беззвучно зашептала ее, повернув голову в сторону окна, за которым, раскачивая сумерки, тяжело бились ветви близких деревьев.

Стук услышали оба.

— Это в окно.— Илона резко поднялась и села на край кровати.

Стук повторился.

Бори торопливо оделся.

— Я открою. Если это солдаты, они все равно войдут,— сказал он.

И вновь снизу донеслись удары.

Бори спустился в гостиную, зажег фонарь и, отодвинув засов, толкнул дверь. В желтоватом свете он разглядел две фигуры в темных длинных плащах-накидках.

Ночные гости всматривались в лицо архитектора. Потом один из них, пожилой, показал на автомат глазами и демонстративно опустил его дулом вниз. «Переведи,— повернулся он к своему молодому спутнику.— Мы не сделаем ему ничего плохого...»

И тут только, услышав незнакомую речь, разглядев вошедших, их одежду, мерцающие на пилотках красные звездочки, Бори отчетливо осознал: «Да это же русские, те самые русские солдаты...»

Мысль эта настолько потрясла архитектора, что он опустил фонарь и пробормотал:

— О боже, помоги!..

Молодой солдат чуть отошел от своего спутника и приглушенным голосом по-немецки сказал:

— Не бойтесь. Мы не сделаем вам ничего плохого. Пройдемте в дом.

Бори раскрыл дверь в комнату.

Он подошел к столу и, поставив на него фонарь, остановился, не зная, что делать дальше. Русские подошли к столу с другой стороны и тоже остановились. Пожилой медленно оглянулся и с удовлетворением произнес:

— Слышь, Жорка, да тут раи летают!

Жорка быстро кивнул и тоже прошелся глазами по комнате, заполненной статуями.

— Слышь, хозяин.— Бори увидел, что обращаются к нему.— Переведи ему,— снова повернулся пожилой к своему спутнику.— Скажи, что ты — радист, что останешься здесь по заданию, что так надо, что немцу капут и чтоб он...— солдат кивнул на Бори,— сидел тихо и не мешал, а не то...— И пожилой, шумно вздохнув, придвинул стул и опустился на него, зажав автомат между коленями. Молоденький солдат начал переводить, тщательно подбирая немецкие слова, и Бори, вслушиваюсь в его речь, закивал головой, и непонятно было, он соглашался или кивал от страха.

— Ене!..

Пожилой вскочил и замер, глядя на винтовую лестницу, уходящую круто вверх. Бори резко поднял руку и, быстро взглянув на молодого, произнес:

— Жена...

Молодой перевел.

— А... жена...— повторил старый солдат и одобрительно кивнул. Бори крикнул жене, что сейчас поднимется и чтобы Илона не волновалась — все в порядке.

— Я могу подняться наверх, к жене? — спросил он у русских.

— Конечно, конечно,— торопливо ответил радист.

— Волнуется,— усмехнулся пожилой и неожиданно для Бори подмигнул ему.— Иди...

— Что там, Ене, кто там? Я слышала голоса. Солдаты? Немцы? Что им еще от нас надо? — Илона кинулась к мужу, едва он вошел в комнату.

Бори молчал, он думал, стоит ли говорить жене правду. Но, вспомнив, что один из русских останется в замке, произнес:

— Это русские. Пришли русские солдаты... Ведут они себя почтительно. Один из них должен остаться здесь — какое-то у него дело...

— А как же немцы? Ведь завтра придут немцы! Как же он останется здесь? Они же будут стрелять друг в друга?!

Эта мысль как-то не приходила архитектору в голову, и только сейчас, услышав Илону, он нерешительно сказал:

— Я строил этот замок не для того, чтобы в нем убивали людей...— Бори говорил и как бы прислушивался к собственным словам.— Я пойду к ним, они ждут...

Архитектор остановился на пороге и взглянул на радиста. Только сейчас Бори заметил, как молод этот человек в солдатской форме: «Наверное, ему лет двадцать».

Свет от лампы падал на лицо радиста, подчеркивая его бледность, а глаза, отсвечивая, источали многодневную усталость, и было понятно, что усталость эта уже зачерствела в его теле, сжилась с ним накрепко.

Пожилой солдат что-то тихо сказал радисту, и они, отойдя в сторону, зашептались.

— Ну ладно! — Старшина закинул на плечо автомат.— Отдыхай тут, Жорка, денек у тебя завтра жаркий. А мы тебе поможем, будь спокоен, поможем! — Старшина шагнул к радисту.— Ну, парень... давай! — Он распахнул руки и притянул к себе товарища.

Бори ничего не понял из сказанного старшиной, только почувствовал, что эти люди прощаются, и даже стало ему отчего-то неловко.

— Ну... Иди...— радист отодвинулся от старшины.— Скажи там, чтобы стреляли точнее, а уж я постараюсь.

Пожилой солдат повернулся и вышел.

— Хорошо у вас тут, красиво,— с чуть заметной грустью произнес Жорка и вздохнул.

— Да, да... хорошо,— тихо повторил Бори и, подойдя к столу, подкрутил фитиль лампы. Пламя поднялось, затрепетало.

Архитектор думал, как сообщить этому русскому о немцах. Он вдруг понял, что этому юному человеку, который открыто и просто стоял перед ним, грозила опасность. Но сейчас Бори даже не смог бы объяснить себе, почему это его так волнует.