Вокруг Света 1985 № 03 (2534) - [22]

— Вот и до нас добрались.

— Да,— откликнулся один из соседей.— Враги бесятся, что мы не падаем им в ноги, не просим пощады. Они хотят сделать из нас духовных и физических калек, чтобы потом нам и в голову не пришло продолжать борьбу.

— Чем ты занимался до ареста?

— Я врач, работал в госпитале Палестинского Красного Креста в Сайде. Во время штурма города израильтяне разбомбили госпиталь, хотя на крыше был нарисован большой красный крест. Мы перешли в больницу «Гассан Хам-муд». Раненых было столько, что я по двадцать часов не отходил от операционного стола. Так прошли три дня. А потом израильтяне ворвались в город. Схватили и пациентов, и медицинский персонал больницы. Мой иракский паспорт не помог...

— Так ты из Ирака? А как тебя зовут?

— Доктор Нузми. А тебя?

— Махмуд.

— Палестинец?

— Ага. Из Рашидии. Мохамеда Абдель Минара знаешь?

— Да, он сидит со мной в одной палатке!

— Как же я его не разглядел утром во время проверок? — удивился Махмуд.

— Он не ходит на проверки. Нога сломана. Я ему смастерил шину. Ничего, он молодой, кость скоро срастется. Как ты попал в Ансар?

Махмуд рассказал о своих злоключениях, но, помня совет Фаделя, некоторые подробности обошел молчанием.

Сколько они так просидели в камере, сказать было трудно. Время тянулось медленно. Наконец на допрос увели доктора Нузми. Потом пришли за Махмудом. Провели по длинному коридору со множеством дверей. Охранник втолкнул Махмуда в комнату, находившуюся в самом конце коридора. За столом сидел израильский офицер. Он что-то писал. Перед ним стояла табуретка. Больше в комнате ничего не было.

— Садись,— приказал офицер.— Имя, фамилия, место жительства?

Махмуд послушно ответил. Сзади открылась дверь, и за его спиной кто-то встал. Но Махмуд не решился обернуться и посмотреть.

— Мы знаем о тебе все,— говорил между тем офицер. — Если признаешься, освободим. Отвечай, в какой организации ты состоишь? Какое у тебя звание?

— Я всего лишь шофер, господин офицер, и никогда даже не держал в руках оружия.

— Врешь, собака! Отвечай! Что молчишь? Язык проглотил, как этот проклятый иракский коммунист?

«Какой коммунист? — мелькнуло у Махмуда в голове.— А, значит, доктор Нузми — коммунист! Что же они с ним сделали?»

Резкий удар по голове сбросил Махмуда с табуретки. Он попытался подняться, но на него снова обрушились удары.

— Подожди, не спеши,— обратился офицер к солдату, избивавшему Махмуда.— Этак ты опять перестараешься.

Махмуд почувствовал, как сзади его хватают за локти и сажают на табуретку. Голова болела адски, волосы слиплись от крови. Как сквозь сон, он снова услышал голос израильского тюремщика. Офицер задавал странные вопросы.

— Чем ты увлекаешься? Был ли за рубежом? Какие напитки предпочитаешь? Бил ли отец твою мать? Любишь ли цирк? Что ты думаешь о коммунистах?

Махмуд старался отвечать на эти вопросы односложно и без запинок. Это было похоже на игру. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. И вдруг:

— Можно ли считать СССР другом арабов?

Махмуд насторожился.

— Не знаю.

— Врешь, трусливая сволочь! Ты все прекрасно знаешь,— заорал офицер.

Снова побои. На этот раз били, пока Махмуд не потерял сознание. Очнулся он в кромешной темноте. Израненное тело нестерпимо болело.

— Пить! — простонал он.

Вдруг рядом блеснула полоска света, чьи-то руки осторожно приподняли голову Махмуда, и в разбитый рот потекла прохладная вода.

Окончание следует

Владимир Беляков, Игорь Ростовцев

Кордон на полуострове Кони

Волна прилива с шипением достигла береговой черты, и неглубокая чаша Ольского лимана стала на глазах заполняться морской водой. С криками закружились у берега чайки, выхватывая ринувшуюся в лиман рыбу. В этой суматохе как-то незаметно оказался на плаву, заколыхался поплавком наш «дори» — небольшое деревянное судно. Не тратя времени, Иннокентий Крылов, старшина судна, запустил двигатель, и «дори», выпуская из трубы сизые дымки, осторожно двинулся к выходу из лимана. Следом за ним на буксире тащился катер. На просторы Тауйской губы мы выбрались, когда гористые берега сделались черными, словно вырезанными из картона, а на сгустившейся синеве неба начинали мерцать первые звезды...

Оказаться на борту этого судна заставило меня довольно необычное сообщение: вертолетчики, пролетавшие над полуостровом Кони, у мыса Скалистого заметили группу судов, стоявших под самым берегом. Эта часть территории полуострова Кони являлась одним из четырех участков недавно созданного заповедника «Магаданский», и никакие суда без специального разрешения не имели права подходить к его берегам.

Заповедник только-только вставал на ноги, и у директора Юрия Николаевича Минько хватало в эти дни забот. На участках были выстроены кордоны, приступили к своим обязанностям лесники, но необходимо было снабдить их снегоходами, рациями, а заодно завершить и строительство здания для дирекции в Магадане. На счету был каждый человек, но, получив сообщение вертолетчиков, директор размышлял недолго.

— Александр Сергеевич,— обратился он к Новикову, своему заместителю по науке,— придется вам взяться за это дело.