Вокруг Света 1985 № 03 (2534) - [12]

Когда у кого-либо из сокотрийцев начинался падеж скота, вызванный эпидемией, отравлением ядовитыми травами либо другими причинами, он обращался к знахарю — «маколе». Тот обычно указывал на какую-нибудь женщину, которая-де колдовством погубила скот. Владелец животных в этом случае мог подстеречь ее и убить, но мог и пожаловаться султану. Тот устраивал судилище, удивительно похожее на суды над ведьмами в средневековой Европе. Если связанная женщина тонула, ее признавали невиновной, если же она выплывала, ее ждало наказание: смерть или высылка с острова.

Султанов уже нет, судилищ над «ведьмами» — тоже. Суеверия, однако, остались. И потому Саид Амрер из племени харси всю длинную дорогу с гор до Калансии шел, прикусив ожерелье.

Но шел-то он к доктору, да еще европейцу, что не так давно было бы невозможно: иноверец, мало ли что сделает...

Саид Амрер из племени харси выпускает ожерелье изо рта.

— Нет,— говорит он,— русский «дахтур» — хороший врач.

После врачебного осмотра, когда горец прячет таблетки, мы начинаем антропологические обмеры. Непосвященному они действительно могут показаться странными. Человеку, который боится мухи «диасар»,— даже страшными. Но горец стойко их выносит. Потом долго и подробно отвечает на мои вопросы.

Кажется, в племени харси нам будет теперь работать легче...

Виталий Наумкин, доктор исторических наук о. Сокотра — Аден — Москва

Свет незаходящего солнца

 

Склоны сопок поросли корявыми (березками, усыпаны валунами. В распадках синеют озера. На обочине шоссе полыхает малиновым цветом иван-чай. Наконец-то лето пришло и на Кольский... Даже Заполярный, город четких улиц и стандартных домов, кажется веселее от яркого солнечного света. Город этот родился в 1956 году, вслед за Никелем, рядом с богатым медно-никелевым месторождением. Но сегодня Заполярный известен и как центр уникального эксперимента: здесь, неподалеку от города, в тундре, идет проходка сверхглубокой скважины.

На окраине города нахожу высокий дом с вывеской у подъезда: «Кольская геологоразведочная экспедиция сверхглубокого бурения». Вхожу. Вот и кабинет главного геолога, о встрече с которым было договорено заранее. Из-за стола поднимается высокий крупный мужчина с седеющей гривой волос.

— Ланев. Владимир Степанович,— геолог протягивает мне широкую ладонь. Глаза живые, смотрят с интересом.— Вы, конечно, хотели бы знать, на какой глубине мы сейчас работаем,— голос Ланева звучит твердо, как у человека, уверенного в предмете разговора.— На тринадцатом,— делает он ударение на этом слове.— Каждый год проходим почти по километру.

— А вы сами давно в Заполярном? — спрашиваю я.

— С шестьдесят девятого. Первые колышки забили без меня, чуть раньше...— Ланев открыл ящик стола, вытащил старую фотографию и протянул мне.

На фотографии — четверо мужчин у вездехода среди заснеженной тундры. Метельный хвост снега словно перечеркнул массивные фигуры в полушубках.

— 2 апреля 1966 года члены рабочей комиссии... это они,— пояснил Ланев, указав на фотографию,— определили точку заложения сверхглубокой. В составе комиссии был и бессменный начальник нашей экспедиции Давид Миронович Губерман. А бурить начали с весны семидесятого. Сегодня Кольская скважина — самая глубокая в мире, это вы знаете. Американская Берта-Роджерс в Оклахоме смогла дойти только до отметки 9583 метра. Но нас волнует не рекорд, точнее, не столько рекорд, сколько новые факты, которые приносит каждый метр проходки. Ведь главная цель — исследовать строение континентальной земной коры. Кольская сверхглубокая — это поистине телескоп, обращенный в глубь планеты...

— Владимир Степанович, а почему этот телескоп понадобился именно сейчас, в наши дни?

Ланев задумался:

— Вопрос этот затрагивает многие аспекты сегодняшней жизни...

Главный геолог говорил о том, что идея проникновения в глубь Земли — давняя, она сродни стремлению человека в космос, в океанические глубины. Когда-то о сверхглубоких скважинах писал академик Иван Михайлович Губкин, и ученые вернулись к его замыслам, но на другом этапе развития техники. Конечно, это очень важная сторона вопроса — научные и технические возможности, позволяющие осуществить подобный эксперимент. И все-таки почему именно в последние десятилетия настойчиво заговорили о глубоком и сверхглубоком бурении? Как известно, в 1962 году был создан Межведомственный научный совет по проблеме «Изучение недр Земли и сверхглубокое бурение» и в последующие годы разработана программа изучения глубинного строения территории нашей страны.

Говоря это, Владимир Степанович приостановился, внимательно посмотрел на меня, как бы желая убедиться — улавливаю ли я ход его мысли, потом взял со стола журнал «В мире науки».

— Вот как отвечает на этот вопрос министр геологии СССР, председатель упомянутого Межведомственного научного совета Евгений Александрович Козловский. Послушайте. «Не без оснований считается, что экономический потенциал государств в большей степени зависит от минеральных ресурсов... В поисках новых источников минерального сырья и энергии человечество уже вышло на шельфы морей и в Мировой океан. На континентах большая часть новых месторождений залегает на значительных глубинах от дневной поверхности. Вполне понятно, что увеличение глубины освоения недр хотя бы еще на 1—2 километра, не говоря уже о глубинах в 5—10 километров, принципиально расширит перспективы роста минерально-сырьевого и энергетического потенциала человечества».