Вокруг Света 1984 № 03 (2522) - [47]

Это и есть вторая особенность тоурады — завершать выход каждого быка состязанием животного с шестеркой смелых форкадаш.

После тоурады глубокой ночью начинаются народные гулянья. С бенгальскими огнями, народными танцами и, конечно, жаренными на огне свежими сардинами. Так заканчивается «колете энкарнаду», народный праздник в городке Вила-Франка-ди-Шира.

Олег Игнатьев Лиссабон — Москва

Теплый войлок

Когда в Гоби начинается ветер, кажется, весь песок поднимается в воздух, образуя крутящиеся вихри. Скалы приобретают оранжевые, фиолетовые и красные оттенки, степи Гоби «горят». И нет нигде спасения путнику, даже в машине. Не видно дороги, невозможно разговаривать, пить и, конечно же, есть. Песок проникает всюду: набивается в волосы, уши, нос, рот. Усталые, воспаленные глаза ищут юрту. Но не так часто встречается в Южном Гоби жилье...

И вот вдалеке едва различимое марево. Подъезжаем к одинокому айлу. У подножия горы две юрты: одна жилая, другая «черная» — хозяйственная.

Войдя в жилую юрту, мы сразу поняли, что здесь нам рады, что пробудем в ней не час и не два. Ни метели, ни ветра, ни песчаной бури не боится этот дом степняка. Войлок непроницаем, он защищает лучше, чем дерево хижины. В войлочном покрытии нет щелей, а верхнее дымовое отверстие и дверь плотно закрываются в непогоду.

С давних времен, с тех самых пор, как в этих краях высохли русла рек и впадины озер, при постройке жилищ в южных и восточных аймаках Монголии люди обходились почти без дерева. «Почти» — потому, что корявые, твердые, плотные стволы саксаулов не могут служить строительным материалом.

Глины тоже здесь мало. Вспомним: ведь жители иных районов — например, древней Месопотамии и Малой Азии — использовали глину не только для строительства домов и храмов, но даже для создания уникальных древнейших библиотек из глиняных книг. Совсем иначе складывались условия жизни, а значит, традиции и культура в странах Центральной Азии.

В течение нескольких тысячелетий существует в степях и на горных пастбищах мобильное и универсальное жилище скотовода — юрта. Причем на всем протяжении своей долгой истории и на обширной территории своего распространения она почти не претерпела каких-либо серьезных перемен...

В юрте трое: старик, старуха и девочка лет пяти, приехавшая на лето.

Знакомимся. Старики очень приветливы и гостеприимны. Они повеселели, разговорились, угостили нас соленым молочным чаем, урюмом — гобийскими сливками.

За чаем идет неспешная беседа. Рассказываем, кто мы и откуда, о цели своей поездки. Старик с интересом рассматривает мою подругу из Варшавы — этнографа Алицию Шинкевич.

— Первый раз,— говорит,— пью чай с гостьей из Польши.

Старик расспрашивает о нашей работе, рассказывает о достопримечательностях своего края, удивлен, почему мы поехали так далеко и таким малочисленным отрядом — всего одна машина,— да еще в месяц непогод.

— Дядя Халсху, а долго будет бушевать эта песчаная буря? — спрашиваю я не из любопытства.

— Да нет, день-два... Мы с внучкой собирались кочевать в соседний айл, там будет праздник. Праздник валяния войлока. Поедемте вместе, это недалеко, километров двести. Небось и вашей гостье будет интересно.

Я перевожу Але приглашение старика, и мы тут же решаем отклониться от маршрута ради такого счастливого случая.

Старик тоже доволен, но более всех рада внучка.

— Дед, мы поедем на этой большой машине?

— Да, малышка, там хватит места и нам.

До сих пор девочка тихо сидела на полу на ширдаге — красивом цветастом, теплом, как печка, войлочном ковре и увлеченно строила загоны для скота. На эти игрушечные загоны и «кубики» гобийской девочки загляделись бы не только дети, но и взрослые. Это были кристаллы горного дымчатого хрусталя, агаты, ониксы, сердолики, халцедоны, флюориты. Я подсела на войлок к девочке и стала спрашивать названия камней по-монгольски. Среди кремешков обсидианов, камешков бирюзы и граната разместились деревянные фигурки монгольских шахмат (здесь и телега, и конь, и верблюд, и тигр) и войлочная кукла, увешанная украшениями.

И вдруг среди всего этого богатства вижу наконечник стрелы из прозрачного халцедона — орудие убийства человека каменного века.

— Пагма,— спрашиваю, не веря своим глазам,— откуда этот камешек?

— Я нашла его около горы, там, где загоны для барашков.

Итак, наутро у меня будет новое дело, ибо благодаря буре я обнаружила следы неолитической стоянки, быть может, самой южной в Монголии.

Только бы скорее кончилась песчаная буря...

И вот долгожданное утро. Распахнулось яркое гобийское небо, ослепительное солнце рассыпало искры по блестящему разноцветью камней в степи. Свои археологические дела я закончила, пока варился чай.

Сборы очень коротки. Дядя Халсху погрузил в машину седло, чтобы вернуться обратно на коне. Пагма устроилась на коленях Алиции. И снова мы помчались по чсказочно красивой южногобийской степи — с корявыми, сучковатыми деревьями хальясами, с оранжевыми скалами, с песчаными дюнами. А когда закончилась гряда фантастически выветренных гор и мы выехали на ровную долину, то заметили вдали группу людей в ярких одеждах, рассевшихся на земле, пасущихся коней, всадников, волочащих что-то большое на веревке. Неужели мы опоздали?