Вокруг Света 1983 № 12 (2519) - [8]

Над просторами обоих морей дуют ветры, вызывая штормы, от которых зависит перемещение поверхностных слоев и насыщение их кислородом. Казалось бы, все одинаково! Однако существует между этими двумя родственными морями одно очень важное различие: на Балтике практически нет приливов, а на Белом море они есть. Мощная приливная волна из Баренцева моря дважды в сутки накатывает на берег, переворачивая камни и выбрасывая водоросли, а затем отходит. А в районе Мезенского залива прилив достигает семи метров.

В результате систематического приливного перемешивания глубинные воды Белого моря постоянно освежаются, не говоря уже о слоях поверхностных.

С Балтикой природа обошлась в этом отношении намного суровее: ей для одного обмена вод, особенно глубинных, нужны многие годы. Отсутствие приливов и очень неблагоприятный рельеф дна — ряд котловин, разделенных порогами,— привели к устойчивому расслоению вод по солености и плотности. Этим и объясняется весьма неприятное явление, которое называют стагнацией, что означает застой, в глубинах Балтийского моря. А при застое незаметно и бесшумно происходит самое страшное: перерождение среды, подчас необратимое. Никакой шторм на поверхности уже не доносит до глубин живительного кислорода — наипервейшего условия жизни, и в котловинах начинает скапливаться сероводород. Можно сказать резче: сероводород — это смерть, отсутствие жизни почти во всех ее формах, кроме некоторых бактерий. Так, к примеру, глубоководная часть Черного моря (а там глубины местами превышают два километра) практически мертва. Жизнь существует только в верхних слоях воды и в сравнительно мелководных районах.

В наиболее глубоких балтийских впадинах периодически происходит то некоторое накопление кислорода, то его исчезнование в связи с большим расходом на окисление биогенных веществ. И начинается рост концентрации сероводорода в результате «работы» анаэробных бактерий, не нуждающихся в кислороде. Такие циклы «кислород—сероводород» в последнее время проявляют себя все чаще, причем количество растворенного в воде кислорода заметно убывает с годами. А это сигнал тревожный.

И сейчас уж нет необходимости подробно говорить о том, что люди должны делать все, чтобы не отягощать, а снижать нагрузку на Балтику, особенно в «пиковые» периоды, когда по неблагоприятным климатическим обстоятельствам свежей океанской воде из Северного моря долгое время не удается пробиться через пороги в глубь Балтики и хоть немного освежить нижние, застойные слои ее вод. Сброс большого количества ядовитых веществ был бы поистине ударом морю в спину со стороны неблагодарных людей. Поэтому предупреждение загрязнений стало актуальнейшей задачей всех Прибалтийских государств.

Здесь уместно будет привести определение понятия «загрязнение», данное ЮНЕСКО: «Под загрязнением моря понимают прямое или косвенное введение веществ или энергии в морскую среду, включая прибрежные и устьевые районы, которые приводят к вредным последствиям для живых организмов и к опасности для здоровья человека, препятствуют развитию активной морской жизнедеятельности, в том числе и рыболовства, причиняют ущерб качеству морской воды и всем сторонам человеческой деятельности».

Как видим, формулировка очень широкая, можно сказать, всеохватывающая. Под нее «подпадают» и вещества органического происхождения, и тепловая энергия, и сточные воды коммунальных и сельскохозяйственных предприятий, и разливы нефти, и чрезмерное развитие туризма в отдельных зонах, и неорганические вещества (мы о них говорили), и многое другое, что может повредить морю.

Тут уж нечего говорить просто о мусоре — в обычном, житейском смысле. Как он загрязняет пляжи и как с ним борются, известно каждому. Ведь проще не бросить, чем потом вылавливать из воды. У военных моряков сложилось доброе правило: за каждый метр причальной линии отвечает определенный корабль, его должностные лица. И если после шторма или от нагонного ветра появится в акватории порта какие-то плавающие предметы, водоросли, ветошь — словом, мусор, то его моряки чуть ли не сачками вылавливают. Это я видел на Балтике, да и на Черном море.

А вот что касается Мраморного, то оно произвело удручающее впечатление. Когда мы шли тоже с дружественным визитом из Севастополя в Средиземное море, чтобы посетить французский порт Тулон, то не могли не заметить, что Мраморное море заметно отличается от Черного. И цветом, менее сочным и лучезарным, и, главное, засоренностью. Форштевень корабля, разрезая воду, нередко разбрасывал по сторонам не только порыжевшие водоросли, но и пенопласт, полиэтилен, обломки ящиков, бумагу, бутылки... Здесь если откажет компас, то судоводитель, пожалуй, сможет ориентироваться по отбросам, этим издержкам цивилизации: они непременно приведут в Дарданеллы, а там до Средиземного — рукой подать.

Впрочем, это могло быть и случайным совпадением — просто впереди нас могли пройти по этому оживленнейшему пути какие-то безответственные «корсары», которым наплевать на чужое море и его судьбу... И вот эта засоренность вновь напомнила о Балтике времен войны, когда мне пришлось столкнуться с захламлением и грязью, можно сказать, один на один.