Вокруг Света 1983 № 04 (2511) - [2]

— Если уж людям пришлось работать в пустыне, так надо создать для них максимум возможных условий для нормальной жизни.

Его ближайшими помощниками в этом деле был партийный вожак Константин Павлович Баландин и заместитель по материально-техническому обеспечению Андрей Александрович Ткаленко. Именно их трудами был пущен хлебозавод, организован пункт для убоя скота. Но все еще плохо шли дела с обеспечением водой. Водовозки не успевали подвозить по бездорожью воду с реки, а отсюда строго нормированное ее потребление. Надо ли говорить, как тяжело переносили жажду люди, которые все прибывали и прибывали на строительство космодрома.

Как-то глубокой ночью у Шубникова зазвонил телефон. Взяв трубку, он услышал голос Ткаленко:

— Беда, Георгий Максимович! Министр закрыл станцию!

— Кто закрыл? Чем закрыл? — спросонок ничего не поняв, переспросил Шубников.

— Министр путей сообщения закрыл нашу железнодорожную станцию, — почти кричал Ткаленко. — Это значит, что ни одна станция страны не принимает к отправке в наш адрес никаких грузов. Это вызвано тем, что наша станция забита невывезенными грузами и даже на соседних стоят поезда, потому что мы их не можем принять!

— Все ясно, — сказал Шубников, помолчав. — Давай решим так: к шести утра чтобы на станции были ведущие специалисты. Я приеду, будем решать.

Положив трубку, Шубников задумался. Задача была непростая. Такое положение на станции сложилось не потому, что руководство строительства не уделяло должного внимания разгрузке и вывозке грузов. Нет, дело обстояло гораздо хуже.

Хотя выгрузкой из вагонов и погрузкой на автомобили занимались круглосуточно, количество невывезенных грузов все возрастало — не успевал автотранспорт. Глинистая плотная корочка, покрывавшая поверхность пустыни, после нескольких проходов машин разрушалась так, что образовывались глубокие колеи, в которых грузовики садились «на брюхо». Во избежание такой «посадки» следующие машины прокладывали свою колею рядом. Образовалась полоса разбитой пустыни невероятной ширины — до двух-трех километров. И в этих условиях при страшной запыленности воздуха, когда зажженные фары автомобиля не были видны за 15—20 метров, скорость не превышала пяти, а то и четырех километров в час. От станции до площадки будущего стартового комплекса машина с трудом делала один рейс в сутки. И хотя по всем предварительным расчетам строительство было обеспечено автотранспортом с излишком, его катастрофически не хватало. А взять было негде.

Нужны были дороги. Но на постоянные не меньше года на постройку, а временные строить не из чего.

В шесть утра Шубников был на станции. Зрелище было ошеломляющим: по обе стороны железнодорожного полотна, от входной до выходной стрелки лежали штабеля стройматериала, бревна и балки, мешки с цементом и ящики со стеклом, кирпич и гравий, деревянные щиты для сборных домов, мел и известь, шифер и кровельное железо, покрышки для автомашин и бочки со смазкой, ящики и тюки неизвестного назначения...

После осмотра станции Шубников тут же, в здании вокзала, собрал небольшое совещание, на котором сказал:

— Круглосуточную и бесперебойную работу транспорта и погрузочных средств мы обеспечим. Но не это главное. Через три дня мы вывезем скопившийся груз, а через неделю будет то же самое. Так что решение вопроса не здесь. Кардинальное решение — уйти с разгрузкой вагонов со станции.

— Куда? — почти одновременно спросили присутствующие.

— На нашу материальную базу,— ответил Шубников.

Дело в том, что генеральным планом строительства была определена территория для хранения материальных ценностей для нужд строительства. Она намечалась в двух километрах от железнодорожной станции и соединялась с ней железнодорожной веткой.

— Но ведь базы нет, и ветки нет, — сказал Ткаленко.

— Верно, Андрей, — ответил Шубников. — Базы нет, но есть земля, а ветку нам Георгий Дмитриевич Дуров за три дня построит.

— Но у меня все люди и рельсы задействованы на расширении станции, — возразил Дуров, который в то время отвечал за строительство железной дороги.

— Верно, — сказал Шубников. — Вот их-то ты немедленно и перебросишь. Слышишь — немедленно! Собко,— обратился он к главному механику, — тебе двое суток на земляное полотно. Отсыпать скреперами, чтобы сразу же уплотнялось. А ты, — повернулся он опять к Дурову, — наступай им на пятки с верхним строением. Конечно, уплотнение полотна будет недостаточное, потеряем на балласте, зато выиграем время и разгрузим станцию. Овчинка выделки стоит.

— Георгий Максимович! — воскликнул Ткаленко. — Когда главк узнает, что вы остановили работы на площадках и на расширении станции, поднимется невероятный шум.

— Ничего, — ответил Шубников. — Пока разберутся, мы дело сделаем, да и не дураки там сидят, понимают, что я не дачу себе строю...

Прошел всего лишь год, как Шубникова вызывали в Москву. Лютые морозы, сильнейшие ветры и небывалые для этих мест снежные заносы создавали дополнительные трудности для строителей. Тем не менее одна из самых тяжелых, самых трудоемких работ — рытье котлована под стартовое сооружение — подходила уже к концу. Осталось углубиться еще на 5—6 метров, и котлован объемом миллион кубометров будет готов. Вот тогда-то можно будет начинать бетонировать основное стартовое сооружение — наиболее сложное во всем комплексе. А его готовность определяет готовность всего космодрома. И вдруг страшная, ошеломляющая новость: через 3—4 метра котлован врежется в водоносный горизонт. Мало того — вода находится под давлением около трех атмосфер. Если не принять немедленных мер, котлован будет затоплен, причем прорыв воды может произойти в любую минуту. А если это произойдет... О последствиях не хотелось даже думать.