Вокруг Света 1983 № 02 (2509) - [13]

На указанный командиром полка рубеж идем ночью, с боями. Однажды на высокой скорости, с зажженными фарами прорываемся через какой-то хутор, только что занятый фашистами. Они растерялись. Видимо, приняли нас за своих. Мы проскочили... С утра на занятые нами позиции идут вражеские танки. Их несколько десятков. С рассвета непрерывно висят над нами какие-то неуклюжие горбыли. Говорят, румынские. Вперемешку с ними немецкие пикировщики. Утюжат здорово. Целый день бомбят, строчат из пушек и пулеметов. Головы поднять не дают. А танки все атакуют и атакуют. Они рвутся со всех сторон. Рядом с нами артиллеристы и бронебойщики. Несмотря на то, что мы подбили немало и здесь танков, они все лезут и лезут. Откуда их столько взялось? Вот они уже просочились через наши боевые порядки. Впереди какие-то новые, с особо длинной пушкой танки. Да, не знали мы тогда, что это и есть «тигры»... Проводим отчаянную контратаку на Верхне-Кумский и вновь, уже в который раз, овладеваем им. Кумский — условно. Уже нет ни одной мазанки в этом хуторе. Одни головешки. Однако силы слишком неравные. Против уже изрядно потрепанного в боях корпуса противник вводит свежие силы. Мы почти месяц в непрерывных боях. 20 ноября пошли на окружение врага, а завтра уже 18 декабря. Самый тяжелый и вместе с тем радостный день.

На исходе дня отбиваем еще одну танковую атаку. 20—30 танков обошли нас по глубокой балке и вышли в тыл. Снимаемся с позиций — и навстречу им. С нами бронебойщики 60-й мехбригады. Напоровшись на наш огонь, фашисты бросили подбитые танки и скрылись за высотой. Бриженев радирует: зацепить и притянуть один немецкий танк. Для прикрытия беру одну тридцатьчетверку. Ожидали, что танк будет прикрыт пехотой. Ан нет! Без помех зацепили T-IV и приволокли в расположение полка. Осмотрели. Почти никаких повреждений. Слабаки фашисты. Чуть что — и бежать.

18 декабря враг предпринял одну из самых ожесточенных атак. В воздухе полное господство немецкой авиации. Манштейн ввел в сражение последние резервы, 17-ю танковую дивизию. Этого удара мы не выдержали. Силы были крайне не равны. Нас с двух сторон обошли колонны танков. Часть их прорвалась в глубокий тыл, к реке Мышкове у хутора Нижне-Кумский. В полку большие потери. Как много осталось лежать солдат и офицеров на безымянных высотах вокруг незаметного степного Верхне-Кумского хутора, ставшего почти на десять дней центром кровопролитной танковой битвы...

Вечером 18 декабря по боевой радиосети объявили, что нашему корпусу присвоено гвардейское звание. Еще с большим ожесточением отражаем удары танков и авиации во много раз превосходящей нас группировки. Танки, кругом танки.

Организованно, с боями отходим на рубеж реки Мышковы, но не даем врагу прорваться к Сталинграду. До города несколько десятков километров. Я на единственном в полку танке. Остальные уже вышли из строя. В роте погибли многие замечательные командиры, молодые лейтенанты, которых я в Ульяновске выучил и привел на великое поле сражения на Волге. На нас наседают сразу несколько танков. Два подожгли. Но их много. Обходят, черти, со всех сторон. Отстреливаюсь, прикрываю отход штаба. Командир полка в «эмке». С ним Иван Козлов, командир взвода разведки. Сверху пикируют сразу несколько самолетов. Вижу, «эмка» горит. Надо спасать. Быстро беру людей на танк. Отходим через Черноморов за речку Мышкову...

Наш бывший 4-й, теперь уже 3-й гвардейский механизированный корпус и другие войска 51-й армии ожесточенными многодневными боями в неоглядных сталинградских степях выиграли несколько суток, обеспечили подход и развертывание свежих резервов. Мы даже выделяли свой автотранспорт для ускоренной переброски подходящих из глубины войск.

2-я гвардейская армия совершила за несколько ночей двухсоткилометровый марш. Шли по-суворовски: за ночь 40—50 километров. Декабрьские морозы не были помехой. Пока мы сдерживали натиск ударной группировки Манштейна, армию Паулюса все плотней и плотней обкладывали с земли и с воздуха. Да так сильно и основательно, что он не рискнул даже ударить навстречу Манштейну из Сталинграда, видимо, понимал, что это неминуемая и скорая гибель. Правда, свои войска в «котле» Гитлер пытался обеспечить всем необходимым по воздуху. Но не тут-то было. Фашистские самолеты сбивались и уничтожались... Так, 24-й танковый корпус генерала В. М. Баданова, введенный в сражение 19 декабря, совершил за 5 суток беспримерный рейд в тыл врага на 240 километров, ворвался внезапно на крупнейшую авиационную базу в районе Тацинской и уничтожил на ней огнем и гусеницами более 300 самолетов. Такого тоже еще не было в военной истории.

В самый последний момент я ранен в обе ноги. Со мной также ранен Георгий Ключарев. А случилось это так. После переправы через Мышкову мы укрыли танк в кустах и вместе пошли к штабной машине. Вдруг один за другим заходят в пике два истребителя, которые и прижали нас к земле. Ключарев лежит впереди меня метра на два-три. Здесь нас и накрыло. Меня так себе, всего несколько осколков впились в ноги, а вот Ключареву всыпали полный заряд. Казалось, что у него все перебито. Его сразу в медсанбат и потом дальше в глубокий тыл. А меня... снова спасла Софья Цырульникова, которую как раз перед этим только что вытащили из речки, куда ее забросило взрывом авиабомбы. Она была вся в сосульках, волосы дыбом стояли, как иглы у ежа.