Вокруг Света 1982 № 12 (2507) - [23]

Внизу, слева от шоссе,— городок, едва различимый среди густой зелени деревьев. Его выдает высокая белая колокольня.

— Здесь родился Рубен Дарио,— объясняет Рикардо в микрофон,— и город называется Дарио.

Следуя указателю с надписью «Эстели», мы сворачиваем с шоссе: влево уходит асфальтовая лента поуже и тянется, совершенно прямая, по широкой равнине к далеким горам с плоскими, будто срезанными, вершинами.

В Эстели нашей делегации предстоят встречи с руководством местной организации Сандинистского фронта, молодежных и детских организаций, со студентами, учителями, журналистами, профсоюзными активистами.

Над просторами полей кружит самолет, за которым тянется кудрявый белый шлейф удобрений. Рисовые чеки сменяются плантациями лука — грядки зелеными ершиками разбегаются от дороги. Изредка встречаются глинобитные крестьянские дома, окруженные изгородями из колючих столбов кактусов. Под навесами сушатся горы лука, ветер ворошит золотистую шелуху.

Происходящее вокруг вижу между делом, стараясь точно переводить разговор Вячеслава Светличного с Альмой Новией. Поначалу беседа шла о молодежных делах (Вячеслав — руководитель комсомольской организации Курганской области, член ЦК ВЛКСМ, Альма — член национального руководства Сандинистской молодежи «19 июля»). По том заговорили о доме, о семье. Оказалось, что отец Альмы был зажиточным человеком. Родители, жившие в достатке, ничего не жалели для своих детей. Но дети, оставив богатый дом, ушли к партизанам бороться за освобождение народа.

— Два года я работала нелегально и потому не могла видеть родителей,— рассказывала Альма.— После победы революции я опять недолго была с матерью — меня направили в деревню на побережье обучать крестьян грамоте. Когда через год я вернулась домой, наша мама, поначалу вовсе не принимавшая новой власти, уже вступила в народную милицию.

Альма рассказывала об опасной подпольной работе, о жизни партизан в джунглях, о боях с винтовками против пушек и ракет, о боях, не сразу приведших к победе. Говорила неторопливо, четко произнося слова, чуть вытягивая вперед напряженные тонкие губы. О войне рассказывала как-то нехотя. Ясно было, что воспоминания совсем не радуют девушку.

Альма, задумавшись о чем-то, медленно выдохнула струйку голубоватого дыма, держа сигарету в руке. Начав было говорить, я остановился и опять не мог отвести глаза от ее рук.

Я все время стараюсь не замечать этого. Она тоже не подает виду, что у нее что-то не так, как у всех, и, конечно, никогда не заговаривает об этом. Но друзья рассказали, что несколько лет назад — во время борьбы против диктатуры — в руках Альмы взорвалась самодельная граната. Девушка чудом осталась жива, но потеряла обе кисти...

В Эстели — множество ярких цветов, распускающихся после месяцев засухи. Красные, желтые, лиловые шапки деревьев. Улицы живут обычными заботами — открыты двери магазинчиков, между грудами бананов и помидоров, вываленными прямо на тротуары, неторопливо двигаются люди, снуют мальчишки, продающие газеты, торговцы мороженым позванивают в колокольчики, привлекая внимание прохожих.

В одноэтажном, выкрашенном голубой краской домике, с крупной, красными буквами, надписью по фасаду «Сандинистская молодежь «19 июля», разместился комитет этой организации: на шелковом красном полотнище изображен человек с винтовкой в одной руке и книгой — в другой; слова по кругу — «Учеба, оборона и производство!».

В аккуратно прибранной комнате несколько человек. Один из них — с небольшой черной бородкой и усами — знакомит нас с членами комитета и представляется сам:

— Аякс Дельгадо, секретарь.

Нас пригласили в небольшой двор, засаженный деревьями, в их тени был накрыт стол. Душистая жареная фасоль с рисом и холодное пиво — угощение скромное, но достаточное, чтобы подкрепиться и утолить жажду.

Во двор входит молодая женщина в фиолетовом платье с младенцем на руках. У нее строгое, с индейскими чертами, лицо.

— Это моя жена,— улыбаясь, представляет женщину Аякс.— И мой сын, ему уже месяц. Тоже Аякс!

Сквозь редкие прутья ограды были видны горы, мягкими зелеными складками окружавшие город. Заинтересовавшись живописными склонами, я разглядывал их через видоискатель фотоаппарата. Были хорошо видны отдельные деревья и заросли каких-то тропических кустарников, покрытых яркими желтыми цветами.

— А оттуда,— Аякс показал в сторону горы,— кто-то рассматривает нас через оптический прицел винтовки.

Непонятно было, шутит он или говорит серьезно.

— В той стороне гондурасская граница — рукой подать. Вчера на наших пограничников оттуда напала целая банда сомосовцев...

Аякс помрачнел. Его жена отвернулась от горы, закрыв собой ребенка...

Лекция для врачей должна начаться через полчаса, и я тороплю Альму. Ей поручили проводить меня в монашескую школу, аудитория которой арендована для лекции.

Зал постепенно заполняется. В основном пришли люди старше средних лет, почти одни мужчины, они с достоинством раскланиваются друг с другом. Входят несколько человек в зеленой форме сандинистской армии.