Вокруг Света 1982 № 07 (2502) - [53]

— На соседних альпажах кое-где проложили вниз молокопроводы из пластиковых труб,— заметил Вальтер.— Это облегчает работу. Но молоко-то теряет вкус...

В пристрое к хижине сиял медным нутром шодье — громадный котел, висевший на подвижном кронштейне. Стояла в углу веселка для размешивания. На столе из некрашеных досок высилась груда полотняных тряпок. Полки вдоль стен были забиты круглыми, пустыми пока формами. Тут же, под рукой, стояли ларь с солью, банки с пищевыми красителями.

Раньше по всей Швейцарии молоко створаживали с помощью сычужины — вещества, добываемого из желудка двухнедельного теленка, но сейчас используют фабричную закваску. При нагреве молока важно, чтобы оно не подгорело,— и шодье часто отодвигают в сторону от костра, разводимого под его днищем. Сыровар завертывает створоженную массу в полотняные тряпки и укладывает в формы под слабый пресс. Сыворотка понемногу стекает, ее скармливают поросятам, и на полках один за другим появляются круги сыра весом 6—7 килограммов. Их тщательно натирают солью.

По словам Вальтера, из 100 литров молока получается около 11 килограммов сыра. И важно не допустить, чтобы в сыроварне и особенно в кладовой, где дозревают сыры, завелись мыши. На соседнем альпаже года два назад случилось такое, и труды всего лета пошли насмарку...

Солнце уже нависало над темными зубцами гор, и хозяева коров собрались домой. На поднебесном пастбище воцарялись тишина и покой.

Но не было мира между коровами! То там, то здесь вспыхивали короткие стычки — на этот раз среди каменных россыпей, на выбитых копытами дорожках вдоль опасных склонов.

— Честолюбия у них хоть отбавляй! — качал головой Вальтер.— Каждая еще не раз и не два попытается захватить власть. Так они и будут...

Не договорив, он со всех ног припустил к обрыву, где дело приняло нешуточный оборот: корова с белым пятном на голове, опрокинув соперницу, заставила ее проехаться на спине метров пятнадцать вниз по склону. В другом конце сводила счеты еще одна пара — рог одной попал в лямку на шее другой, и обе отчаянно пытались высвободиться, приходя в неистовство от грохота колокольчиков. На шум спешила Мирей, чтобы показать, кто тут самый главный. При виде рассерженной королевы нарушительницы порядка пустились наутек.

Вернулся Вальтер.

— Чертова скотина! — в сердцах крикнул он.— Долго ли до беды? Обрывы-то круты.

— Так и не установлена иерархия?

— Почему же, установлена! Стадо признало королевой Мирей. Но бои все равно не прекратятся до самого ухода с альпажа. Такая уж это бодливая порода...

Последний день

В самом начале октября я вновь собрался в Валь д"Эран. В долине пожелтели леса и луга, и она казалась откованной из меди и золота. Ниже сдвинулись снега на вершинах. До альпажа Тсате я поднимался не один — туда же спешили хозяева коров, три месяца гулявших на высокогорном пастбище.

Внизу, в долине, было еще тепло, а здесь, на высоте, явственно ощущалось дыхание зимы. На камнях, на траве виднелась изморозь, кое-где шапками лежал снег. Последний крутой поворот у замшелой скалы, и я увидел припорошенный снегом альпаж, знакомую хижину, буренок и подросших телят.

Пастухи грудились у дверей горного жилища. Из рук в руки переходила бутылка с «Фанданом». Вальтер держал перед огнем горбушку сыра. Снимая ножом расплавленную желтоватую и липкую

массу, он ловко шлепал ее на подставленные тарелки с вареной картошкой. По вкусу добавлялась горчица. Это был раклет — традиционное блюдо жителей Вале.

— Все з порядке, Вальтер?

— Да как сказать. Каждое лето что-нибудь да случается. Коровы целы, но пропали две овцы. Обегали всю округу, но те словно в воду канули.

— А когда начнете спуск в долину?

— Как только поделят сыр... Тут же, у хижины, на прибитой

инеем траве были разложены кучами несколько сот кругов сыра, изготовленных за лето. Рядом, довольно потирая руки, толпились владельцы коров. Каждый заранее знал, сколько кому причитается,— это высчитали самые уважаемые члены «консортажа», или товарищества, отвечающие за эксплуатацию альпажа. Учитывалось не только число коров, принадлежащих тому или иному хозяину, но и продуктивность каждой из них, жирность молока.

Дядя Вальтера, заглядывая все в ту же зеленую тетрадку, вызывал по очереди крестьян, и те забирали свою долю. Тут же шли торги. Владельцы продуктовых магазинов из Сьона и других городов покупали сыр оптом. А он был отменного качества, «со слезой»...

Забрав вещи, вышли из хижины пастухи. Вальтер был последним.

Он плотно захлопнул дверь и припер ее снизу колышком.

— Все! — с облегчением сказал он.— До следующего лета!

Словно понимая, что время их пребывания на альпаже истекло, собирались у дверей хижины гладкие и упитанные коровы. Две из них, словно вспомнив о чем-то, вдруг сшиблись лбами. Однако вмешиваться пастухам не пришлось — схватка не состоялась.

— Чувствуют, что пора по хлевам,— сказал Вальтер.— Драться теперь не за что!

Помощники его между тем украшали лентами и цветами голову низкорослой буренке с большим выменем.

— Как? — удивился я.— Или Мирей уже утратила свой титул?