Вокруг Света 1982 № 07 (2502) - [45]

Окончание следует

Семь цветов над головой

Мое знакомство с Абдурауфом Аминджановым началось со старой фотографии, она висела на самом видном месте во Дворце культуры. Дворец этот в колхозе имени С. Урунходжаева под Ленинабадом знаменит тем, что здесь в пятидесятые годы трудами местных мастеров возродилось древнее таджикское национальное искусство росписи потолков. На той фотографии пять лиц: художник, по-местному «наккош»,— Максуд Солиев; резчики по дереву — кандакоры — Рахмишех Раджабов и Очил Фаязов; резчик по ганчу — ганчкор — Зокир Нодиров и пятый — совсем молодой еще Абдурауф Аминджанов, ученик Солиева. Здравствует ныне лишь Абдурауф, он и продолжил дело учителей, избрав одно из самых почитаемых здесь во все времена ремесел.

...В тени виноградных лоз, укрывающих от зноя небольшой квадрат его сада, Абдурауф рассказывал мне о своей жизни, о своем ремесле. Семилетний труд под руководством Максуда Солиева в колхозном дворце навсегда определил его судьбу. Прекрасной школой стала и работа по копированию старинных узоров с известных в республике памятников, которая велась по инициативе архитектора X. Юлдашева. Много месяцев ездил тогда Абдурауф по своей земле, побывал в Ура-Тюбе, старом Ходженте, Исфаре, Зеравшане, в отдаленных кишлаках северного Таджикистана. Археологические раскопки в древнем Пенджикенте и других местах говорят о том, что история искусства наккошей меряется многими веками. Возраст города Ура-Тюбе, например, расположенного в зеленых предгорьях Туркестанского хребта, составляет около двух с половиной тысяч лет. Именно в этом городе я впервые познакомился со старинной росписью потолков. В лабиринте кривых улочек с прилепленными друг к другу серыми, словно запыленными, домами из необожженной лессовой глины я нашел дом, по

строенный в XIX веке и принадлежавший когда-то купцу Масбуту. Невзрачная стена — дувал — скрывала уютный зеленый дворик, в него выходила открытая веранда — айван. Из айвана небольшой коридорчик вел в парадную комнату для гостей — мехмонхону.

Я вошел в эту комнату — и у меня захватило дух от многоцветной росписи потолка, от фантастичной его архитектуры. Когда глаза немного привыкли к краскам, среди которых преобладали темно-красные тона, я попытался разобраться в строении потолка. Ложные балочки делили его на множество своеобразных сотов. Эти трех-четырех-пятиугольные соты-кессоны назывались «хона». Некоторые из них имели, в свою очередь, сложные двойные углубления. Центральная хона была увенчана восьмиконечным сталактитовым конусом. Плафон был разбит по вертикали не менее чем на семь ярусов! И вся поверхность потолка, все его многоступенчатые детали были покрыты извилистым арабесковым орнаментом «ислими» и растительными узорами.

13-02

Какой узор выберет мастер для следующей работы?..

13-03

Этим неувядающим краскам более века.

Нагромождение деталей казалось хаотичным лишь с первого взгляда; потом ощущалось их единство, их цельность, благодаря чему комната в обыкновенном жилом доме обретала монументальность дворца. Но не только о непревзойденном искусстве наккошей свидетельствовал этот потолок. Его отлично сохранившаяся каркасно-балочная структура говорила о принципах строительства, которые вырабатывались веками в этих местах, подверженных землетрясениям.

Я без труда представил юного, восприимчивого к красоте Абдурауфа, который во время своих поездок ходил по Ура-Тюбе, часами рассматривал своды мазара Мавлоно Эшана или потолок в доме купца Масбута. И впитывал богатейший мир образов народной живописи. Розы, тюльпаны, ирисы, хризантемы, гранаты, смоковницы, ивы, даже рыбы, птицы, львы, обезьяны, кони (хотя Коран и осуждает изображение живых существ),— главные типы орнамента восходили к временам священной книги зороастрийцев Авесты. Абдурауф мечтал о том, чтобы продолжить эту прекрасную нить искусства, протянувшуюся из древности...

А затем у Аминджанова были годы самостоятельной работы. Вместе с бригадой своих учеников он украшал театры, чайханы, жилые дома. Вот и сейчас он показывает мне эскизы будущей росписи чайханы в одном из кишлаков.

— Особенность труда наккоша заключается в том, что мы всегда работаем бригадой, в которую входят мастера разных специальностей: плотники, резчики по дереву, ганчкоры,— говорит Абдурауф.— Сначала плотники подготавливают деревянные конструкции и детали перекрытия, связывают их без гвоздей, подгоняют по размеру помещения, а затем передают резчикам и художникам.

— Ну а техника росписи?

— Техника? — переспросил Абдурауф.— Сейчас она мне кажется не столь уж сложной...

Прежде чем нанести узоры, поверхность дерева шпаклюют мелом, смешанным с растительным клеем. Высохшую шпаклевку шлифуют и покрывают прозрачным или цветным грунтом. Затем следует самая ответственная операция, которую главный наккош никогда не передоверит помощникам: определение масштаба выбранного орнамента. Масштаб зависит от многих условий — объема помещения, угла наклона, положения элементов конструкции. Здесь художнику приходит на помощь его интуиция, вековой опыт наккошей.