Вокруг Света 1981 № 12 (2495) - [43]

Когда путешественник не вернулся в назначенный срок, была организована спасательная экспедиция. Утомленного и поцарапанного Анри доставили в Нумеа. Во избежание интриг коварного Альбиона о цели его полета старались не упоминать ни в газетах, ни по радио.

И вскоре Анри вновь — уже на казенном самолете с механиком — направился к негостеприимным берегам острова Матью. Предполагалось высадиться на острове, водрузив трехцветный французский флаг, отремонтировать первый воздушный аппарат и двумя самолетами вернуться в Нумеа.

Словно кто-то заколдовал никому до сих пор не нужный остров Матью! Стоило попытаться ступить на него ногой, как стихии будто срывались с цепи. На этот раз ураган отшвырнул самолет, и оба члена экспедиции оказались в море. Спасла обоих проходившая мимо яхта.

Пришлось Анри Мартине смириться с потерей своего аэротакси. Да и Боб Поул оставил свои притязания на недоступный Матью, или же его неизвестные наниматели разочаровались в затее.

На том бы все и кончилось, но капитаны кораблей, проходивших мимо острова, обращали внимание на обломки самолета, торчащие из песка на берегу, и каждый раз сообщали по радио ближайшим властям о том, что кто-то, очевидно, потерпел крушение на Матью.

Британцы потребовали от французов очистить пляж. Ничего не оставалось, как вновь отправить тот же крейсер из Нумеа. Гордиев узел был разрублен с античной простотой: залпом из трех бортовых орудий обломки были разнесены в прах.

Англия и Франция утратили к остро ву интерес: людей там нет, полезных ископаемых, судя по всему, тоже. В 1980 году англо-французское правление на Новых Гебридах кончилось. Но сдать остров Матью правительству республики Вануату, провозглашенной на Новых Гебридах, оказалось невозможным.

Он не принадлежал никому, никто его никому и не мог передать..

Л. Ольгин

Прикосновение к бересте

Речка Шемокса, приток Северной Двины, не спеша течет мимо березовых и еловых перелесков по зеленым заливным лугам. Смотрятся в ее глубокие зеркальные омуты потемневшие от времени избы деревень с резными коньками на крышах, с кружевными наличниками на окнах. Здешние жители испокон веков славились столярным и плотничьим мастерством, искусными изделиями из бересты.

Береста — самый древний и самый распространенный на Севере материал для поделок. Из нее изготовляли обувь, посуду, игрушки, чемоданы, кузова и даже вырезали кружево.

Исследователи северных народных ремесел считают, что шемогодская прорезная береста возникла в конце XVII или начале XVIII века, когда искусство просечного орнамента по железу стало приходить в упадок и его приемы как бы перешли на другой материал — бересту. По утверждению старожилов, зачинателями этого промысла были мастера Вепревы. Эту фамилию носили все жители шемогодской деревни Курово-Наволок, что рядом с Великим Устюгом. В 1882 году здешний мастер Иван Афанасьевич Вепрев за свои изделия из прорезной бересты получил на Всероссийской выставке в Москве большую золотую медаль. В начале нашего века рукодельные берестяные изделия на Всемирной выставке во Франции были удостоены диплома с отличием.

В 1918 году из кустарей-одиночек в Шемогодском уезде создали кооперативную артель. Дело поначалу пошло бойко, но потом берестяную продукцию почему-то сняли с производства: говорят, не находила она широкого спроса. После долгих переговоров артель на правах цеха объединили с местной мебельной фабрикой, а потом и вовсе закрыли. Казалось, что народное искусство, которое развивалось долгое время, вот-вот погибнет...

Так рассказывала мне одна из старейших мастериц шемогодской резьбы Александра Егоровна Маркова, полная, круглолицая женщина с характерным для северянок быстрым окатным говорком. Александра Маркова училась этому ремеслу в годы войны на шемогодской фабрике, у Анны Алексеевны Рядовиковой, перенявшей в свое время мастерство у Вепревых.

После закрытия цеха Маркова переехала в Великий Устюг, работала на мебельной фабрике, в детском саду. А вечерами, закончив дела по хозяйству, садилась вырезать берестяное кружево. Изводила давний запас бересты на туески, кружки, шкатулки. Дарила их подругам, соседям, просто знакомым. Постепенно ее мастерство заметили, появились заказы для выставок, музеев, частных коллекций. В конце 60-х годов стала работать в Кузине, где на заводе открыли цех шемогодской резьбы, а вскоре Маркову пригласили наладить производство берестяных шкатулок на Велико-устюжской фабрике художественных кистей. Заглохший было промысел стал понемногу возрождаться.

...В цехе берестяных изделий пахнет июньским лесом. Мягко стучат по дереву молоточки — это собирают шкатулки. За столами, расставленными вдоль окон, сосредоточенно работают девушки. Перед каждой мастерицей — стопка берестяных полосок-ленточек, заготовленных заранее. С одной стороны ленты матовые, бархатистые, бело-розовые, с другой — блестящие, темно-желтые. Еле заметные выпуклые «иголки» не портят отшлифованной поверхности берестяной ленты. Тут же нехитрый инструмент: слегка притуплённое шило, циркуль, линейка, короткое острое лезвие ножа на длинной деревянной рукоятке и гладкая буковая досочка размером с тетрадь.