Вокруг Света 1981 № 12 (2495) - [28]

В случае неудачи люди винили его.

Охота у пигмеев — дело общее, особенно охота с сетью. В ней должны участвовать и мужчины, и женщины, и дети. Перед охотой все собираются к священному костру. Считается, что он приносит благословение леса.

Костер разводят недалеко от лагеря, у основания дерева, в центре круга, обведенного длинной тяжелой лианой. Всю добычу несут в этот круг, а затем делят.

С людьми Нджобо и Эльянги мы сидели у огня. Вскоре подошла основная группа охотников, и кто-то спросил, где Сефу. Мы его не видели. Оказалось, что он покинул лагерь вскоре после нас, но не пошел мимо большого костра, а свернул на другую тропу. Кто-то намекнул, что он развел отдельно свой священный костер, но все закричали, что этого не сделает даже такой, как Сефу.

Когда достигли места, где должны были установить первые сети, все хмуро молчали. Не помогло и то, что здесь мы увидели Сефу, который с довольным видом уплетал печеные бананы. Он дружелюбно приветствовал нас, а когда его спросили, почему он пошел другим путем, удивленно выпучил глаза и сказал, что, наверное, не понял указаний и двинулся не по той тропе. Послышались сердитые замечания, но Сефу продолжал невозмутимо жевать бананы, благодушно улыбаясь нам.

Эльянга со своими людьми провел разведку и, вернувшись, пояснил, как лучше поставить сети. Женщины, собиравшие грибы, взяли корзины, подхватили малышей и пошли вперед. Они шли легко и бесшумно, лишь иногда хрустела сухая веточка, спрятанная под ковром листьев. Все растянулись полукругом, и каждый знал, кто у него справа и кто слева. Я пошел с парнем по имени Майпе, которого Нджобо направил со своей сетью. Мы потеряли остальных из виду, но Майпе твердо знал, где ему положено ставить ловушку, и шел кратчайшим путем. Я быстро потерял ориентировку и понятия не имел, откуда женщины, дождавшись сигнала, погонят дичь. Вот Майпе огляделся и сел на землю. Затем слева появился его племянник Моке; он тащил сеть сквозь густой подлесок.

Моке остановился в нескольких футах от нас, и Майпе ловко соединил обе сети, спуская петли с плеча, а затем прикрепил ячейки к нижним ветвям и молодым деревцам. Сеть тянулась примерно метров на сто, так что с одного конца не было видно другого. Майпе пошел вдоль нее, поправляя, чтобы она касалась земли и прочно держалась. Там, где сеть провисала, он срубал молодое деревце, втыкал его в землю и сгибал назад, нанизывая несколько петель, чтобы не соскользнули.

Он поднял камень и стал точить копье. Минут через пять Майпе внезапно выпрямился и сделал мне знак. Охотник стоял неподвижно, склонив голову, прислушиваясь и приподняв копье. Я тоже прислушался. Лес молчал, даже сверчки перестали стрекотать. Майпе приподнял копье, и тут начался страшный шум — крики, хлопанье в ладоши, свист и улюлюканье — это женщины и дети гнали дичь. До них было полмили, и по мере приближения гвалт становился оглушающим. Мы увидели антилопу, большую рыжую «сонду»: прижав уши, она, казалось, мчалась прямо в нашу сеть. Но в последний момент заметила нас и свернула вправо. Майпе мог бы убить ее копьем, но только сказал: «Это не наша, она попадет в сеть Эльянги».

Тут завопил мальчишка-племянник. Майпе перепрыгнул через сеть и, ловко обходя препятствия, помчался сам, как антилопа.

Через сеть племянника Моке попытался прорваться водный оленек — «синдула». Синдула — одно из редких животных в Итури, размером не больше собаки, опасное и злое. Мальчишка Моке пытался справиться с ним сам, так как все бросились помогать Эльян-ге. Парню было лет тринадцать. Первым же ударом копья он попал оленьку в живот и пригвоздил его к земле. Синдула, однако, прогрыз сеть и, согнувшись дугой, пытался острыми зубами сломать древко копья. Майпе ударил добычу копьем в шею, но оленек все еще сопротивлялся. Лишь третий удар копья поразил жертву в сердце.

Эльянга свежевал сонду, когда я добрался до сети. Животное было крупным и не помещалось целиком в корзину. Обычно дичь приносят в лагерь и там делят. Но Эльянгу окружили женщины, требовавшие свою семейную долю. «Мой муж одолжил тебе копье...», «Мы давали твоей третьей жене печенку, когда она голодала, а тебя не было в лагере...», «Мой отец и твой всегда охотились рядом...» В этих доводах, собственно говоря, не было нужды: все знали, кому какая доля положена, и подчинялись правилам.

Сефу-нарушитель

...Вернувшись в лагерь, я с удивлением увидел, что многие охотники уже здесь. Они шли напрямик вдвое быстрее, чем Моке и я. Одни говорили, что испугались надвигающегося дождя, другие громко кричали, что им не нравится, как шумит Сефу. Женщины хотели сменить тему разговора, и тогда Моке сказал, что видел следы леопарда. Все развеселились: ох, и перепугаются же охотники, которые пойдут этим же путем и увидят следы! Один из пигмеев принялся изображать леопарда, залегшего в ожидании добычи, и грозно поводил глазами то влево, то вправо. Другие стали в цепь, подражая охотникам. С каждым их шагом «леопард» подпрыгивал, свирепо рычал, и люди бежали, прячась за деревья.

Танец еще продолжался, когда вошли в лагерь охотники. С мрачными лицами они бросили сети у своих навесов и сели, подперев голову руками, молча глядя вдаль. Подошли и женщины, большинство с пустыми корзинами, но отнюдь не молчаливые. Они ругались друг с другом, ругали мужей, но больше всего бранили Сефу.