Вокруг Света 1981 № 08 (2491) - [9]

Пробегаю статью. Обычная, набившая оскомину чушь о «жестоком авторитарном режиме, подавляющем любое проявление творчества». Между тем узнать о наших достижениях можно и в Хьюстоне, если съездить на экскурсию в Центр управления космическими полетами. Увлекательно, со знанием дела рассказывает экскурсовод этого центра Шерал Хопкинс, например, о совместном полете советских и американских космонавтов по программе «Союз» — «Аполлон». Рукопожатие в космосе стало одним из самых ярких символов разрядки. Оно напоминает американцам, что, объединив свои усилия, США и СССР могут успешно развивать взаимовыгодное сотрудничество, несмотря на коренные различия в общественном строе.

Но вернемся в отель «Шератон». В тот же день, когда мы познакомились с Джойс Маринелли, в холле гостиницы, только двадцатью этажами ниже, открылась выставка-продажа прогрессивной литературы, в том числе изданий, рассказывающих о жизни советских людей. Составленные в ряд три прилавка своим внешним видом явно уступали стендам из полированного дерева в соседнем салоне, на которых тесно выстроились глянцевые журнальные обложки с шикарными яхтами, виллами, автомобилями и полуобнаженными девицами.

Да и тот, кто продавал скромно оформленные томики — произведения классиков марксизма-ленинизма, а также книжки современных авторов — руководителей Компартии США, прогрессивных деятелей профсоюзного, женского движения,— заметно отличался от холеного торговца грезами с его двойным подбородком и самоуверенным взглядом. Этот пожилой мужчина не улыбался покупателям с казенной белозубой подобострастностью, а со спокойным достоинством отвечал на вопросы. И вот уже у прилавка столпились несколько парней и девушек и ведут оживленную беседу с убеленным сединой человеком, словно со своим ровесником.

Это непринужденное общение двух поколений весьма не понравилось невесть откуда появившемуся администратору гостиницы. Окинув быстрым взглядом прилавки и оценив обстановку, он наклонился к продавцу, злобно процедив сквозь зубы:

— Я попросил бы вас, сэр, немедленно убрать отсюда все ваши книги.

— А я отказываюсь сделать это,— прозвучал резкий ответ.

— Что ж, в таком случае вынужден прибегнуть к помощи полиции.

— И напрасно, сэр. Полиции придется иметь дело с Национальной студенческой ассоциацией, снявшей этот этаж для проведения своего съезда. А она официально разрешила мне торговать здесь книгами.

— Бог знает, что творится у нас в Техасе,— с тихой яростью выдавил из себя администратор.— Того и гляди, эти красные на голову сядут...

На самом же деле «красные», а точнее, коммунист, участник мировой войны Джон Стэнфорд, который распространял прогрессивные издания по поручению местной организации Компартии США, конечно же, и не думали никому «садиться на голову».

— То, что за первый день распродано уже 200 экземпляров книг,— вовсе не волшебство, а веление времени, прямой результат растущего интереса к прогрессивной литературе,— сказал Стэнфорд, познакомившись со мной.— А вот и мои добровольные помощники. Прошу, как говорится, любить и жаловать!

Молодожены Селина и Мануэль Родригесы — активисты местного отделения Союза молодых рабочих за освобождение. Загорелые и стройные, они похожи друг на друга веселым блеском озорных глаз, лукавыми улыбками людей, привыкших ловко обходить полицейские рогатки и препоны. А они неизбежно возникают здесь на пути каждого, кто отважился бросить вызов «истэблишменту». «Мы — комсомольцы»,— говорят Селина и Мануэль о себе по-русски, вспоминая яркие, насыщенные встречами дни своей поездки в Советский Союз по приглашению Комитета молодежных организаций СССР.

На Мануэле — потертые джинсы и ковбойка. Из расстегнутого карманчика на груди выглядывает небольшой блокнот. «Сделать пометку для памяти, если не смогу ответить на какой-нибудь вопрос наших покупателей»,— поясняет он. Но пока их обслуживанием занимается товарищ Стэнфорд, Мануэль следит за пополнением выкладки на прилавках. Книги разбирают, и ему приходится то и дело доставать из картонных коробок у стены все новые увесистые стопки.

Рядом стоит Селина. Свободное легкое платье с индейским орнаментом сглаживает острые уголки худеньких плеч. Когда кто-то, остановившись у прилавка, в раздумье вертит книги, колеблясь, взять или нет, Селина тут же приходит на помощь. «Если покупатель впервые попал на подобную распродажу,— говорит она,— очень важно порекомендовать именно то, что доступно ему». Разговор заходит о положении национальных меньшинств в Америке. Селина и Мануэль по собственному опыту знают, что значит здесь быть «чиканос» — людьми мексиканского происхождения.

— Формально,— рассказывает Мануэль,— в нашей стране существует гарантированный минимум заработной платы. Но разве может требовать его тот, кто лишен гражданских прав, кто нелегально перебрался сюда из Латинской Америки, спасаясь от голода, нищеты, безработицы?! Ведь без паспорта не пойдешь к боссу и не потребуешь полного заработка. Если и отважишься, тебе тут же бросят в ответ: «Не попался на границе в зубы овчаркам — попадешь в полицию, если будешь хорохориться». Есть, конечно, и такие «чиканос», кто стал гражданином США. Но и их доля немногим лучше, ведь трудятся они, главным образом, на плантациях, крупных фермах или нефтяных промыслах, где чуть ли не половина заработка удерживается администрацией.