Вокруг Света 1981 № 01 (2484) - [50]

— Странные у вас, знаменитых журналистов, методы, мистер Джейнвей, — едва выговорил Пурвьянс. — Прекратите меня душить или вас испепелят.

— Вместе с вами.

— Именно.

Джолсон сжал руку.

— Ну, девушку и остальных. Велите вашим людям войти и сложить оружие.

— Всем моим людям?

— Начнем с тех, кто прячется за этими стенами.

— Кто вы? Из ЦБШДХ?

Джолсон напрягся.

— Отдавайте приказ. Быстро.

У Пурвьянса приоткрылся рот, и желтая трубка упала на пол. Пурвьянс закашлялся.

— Рокстрод, войди сюда.

Двери одного из нижних боксов распахнулись, и в комнату осторожно, держа перед собой бластер, вошел заросший щетиной человек в плаще.

— Тайлер моется, — сообщил он.

— Кто такой Тайлер? — спросил Джолсон.

— Он перевозил вас на катере, — объяснил Пурвьянс. — Он второй из двух моих людей.

— Двух?

— Здесь у нас небольшой отряд, — сказал Пурвьянс. — Только Рокстрод, Тайлер и я, да еще миссис Неш, она готовит и убирает.

— Не пытайтесь меня провести, Пурвьянс. «Группа А» состоит не из четырех человек.

— Да, в группе значительное число членов. Но живут здесь немногие. Дело в том, что основная часть доходов моего холодильного бизнеса идет на оплату услуг похитителей и убийц и на подкуп политических деятелей. У меня просто нет средств, чтобы содержать большую боеготовную армию. Это придет потом. Я знаю, что, как только я соберу лучшие военные умы этой системы, всех других систем, — стоит мне только заполучить их, — и проблемы для меня кончились. При такой военной машине, какая будет у меня, и столь высокой цели люди хлынут ко мне тысячами. Деньги польются рекой.

— И сколько времени на это потребуется?

— Не имеет значения, — ответил Пурвьянс. — Пока завоевывается вселенная, я всегда могу заморозиться, предоставив заниматься скучными мелочами моим вассалам.

— В таком случае, — произнес Джолсон, — вы не пацифист, а просто еще один чокнутый.

— У меня нет желания переубеждать вас.

— Рекстрод, — приказал Джолсон. — Бросай сюда свой бластер и иди оживлять пленников.

— Ладно, — согласился бородатый. — Хотя я и буду чувствовать себя изменником делу «Группы А». — С этими словами он отдал оружие и вышел.

— Это займет целый час. Может, пойдем посидим в качалках? — предложил Пурвьянс.

Джолсон толкнул Пурвьянса вперед и наставил на него ствол бластера.

— Садитесь на пол. Будем ждать здесь.

Пурвьянс сел.

Песок на берегу зеленой глади океана был мелкий и белый.

Джолсон босиком подошел к самой воде.

— Проклятый Пурвьянс, — сказал он.

— Он уже арестован. И поймана почти вся «Группа А», — стоя рядом с ним, произнесла девушка.

Глядя на солнце, Джолсон сдвинул брови.

— А я-то надеялся, что он действительно может прекратить войны, что именно это его цель, — вздохнул он.

— Жаль, что это оказалось не так, — сказала Дженнифер.

— Просто еще один чокнутый. — Джолсон опять принялся расхаживать вдоль кромки моря.

— Я так благодарна тебе, что ты спас меня. Я так благодарна, что ты согласился задержаться на несколько дней на Эсперансе. И еще, — девушка взяла его руку, — я рада, что ты — Бен Джолсон.

— Что?

— Я о том, каким ты стал. Ты ведь сейчас настоящий?

Джолсон потрогал свое лицо.

— Вроде бы да, — ответил он.

Перевел с английского Г. Темкин

На вес золота, и дороже

У нас эту птичку называют «зимородок». Немногие могут похвастаться, что видели на берегу ручья, у водопада, еще реже — на камне или на ветке, — пушистый, голубой, бирюзовый промельк. Должно быть, имя свое птица получила от людей, верящих в чудесную силу бегущей, живой и в стужу, воды — «зимой рожденный» — «зимородок». По-английски зимородка называют «король-рыболов» — «кинг-фишер». И точно; какая еще птица сумеет исчезнуть в стремнине, пробуравить воду и явиться во всем сверкающем оперении да еще и с солидной добычей, порой в половину собственного веса? Чем не король, собравший дань в рыбьем царстве?

Древние греки оплели жизнь этой яркой птички легендами, «Halcyon» — «рожденный морем» назвали ее. Птица-алкион, верили они, откладывает и насиживает яйцо каменной твердости в середине зимы, в самую стужу. И тогда боги-покровители устанавливают над морем «алкионовы дни», дни ледяного затишья, безветрия.

При всем разнообразии верований в волшебное происхождение зимородка — «короля-рыболова», «рожденного морем», — птица не избежала пристального внимания человека» Слишком пристального, И не только из-за своего великолепного оперения, Европейского зимородка в средние века уничтожали за то, что» мол, истребляет он форелевую молодь. А тушки его до недавнего времени считались прекрасным средством от домашней моли. Мореходы-рыбаки уповали на зимородка не менее, чем на компас: каждому ведь было достоверно известно, что подвешенная должным образом тушка покажет клювом на север.

Не только золото инков и шкуры пум от берегов Нового Света, слоновая кость и красное дерево из Африки, шелк и пряности из Азии шли в трюмах кораблей к берегам Европы. Был там и почти невесомый, но ласкающий взор груз — тушки, шкурки, чучела и живые птички в клетках. Где-то в XVIII веке для необъятных модных шляп потребовались неувядающие украшения. Тут уж пошли в ход не только перышки, крылья, хвостики, но и целые стайки птичек: колибри, зимородков, попугаев. В «приличных» гостиных непременным украшением стали хранимые под стеклянным колпаком чучела ярких пернатых. Цены в золоте на невесомый товар порой далеко превышали его реальный вес. И это, в свою очередь, толкало добытчиков на дальнейшее истребление носителей привлекательного оперения.