Вокруг Света 1980 № 10 (2481) - [3]

9 декабря. Сегодня состоялось собрание партийной группы. Внеочередное. И необычное. На нем настоял Газизуллин. Пришли и коммунисты, и беспартийные «Вместе будем решать вопрос!» — так я предупредил Мулланура.

Собрание согласилось с ним разрешило ему пробный рейс над порогами».

Так был открыт путь первым грузам на створ будущей ГЭС.

Сейчас пуск моста тоже ушел в историю, но для одного человека этот мост стал своеобразной жизненной вехой.

Как-то осенью бригадир комсомольско-молодежной бригады Геннадий Ткаченко получил письмо из Крыма. Адрес был незнакомый, но вот почерк... «Неужели, Максим?» — мелькнула мысль. Он вскрыл конверт, быстро пробежал глазами исписанный твердым почерком листок бумаги, улыбнулся чему-то своему — Максим просился обратно в бригаду, просил простить его за мост. Бригадир прочитал письмо, задумался, вспоминая тяжелую и в то же время радостную для всей бригады весну...

В тот день с утра шел мокрый снег. Низкие черные тучи нависали над Синегорьем, но к восьми часам снегопад кончился, в распадок рванул свежий ветерок, над поселком захлопали набитые тугим весенним ветром флаги Первомая. Тучи залохматились, задвигались, и в рваные дыры проглянуло солнце.

Ткаченко, проведший всю ночь на береговой опоре моста, все же решил сперва зайти к Максиму. Поговорить еще раз. Он по себе знал, как нападает иногда хандра, как хочется тогда плюнуть на все и уехать куда-нибудь к теплу, к солнцу

Когда бригадир вошел в общежитие, Максим валялся на неприбранной постели. Рядом стояли упакованные чемоданы.

— Максим...

— Нет! — Того будто сбросило с койки. — Понимаешь ты нет! И не уговаривай. Семь лет электростанции строю, сюда с Вилюя приехал. Понимаешь — устал я! Устал зимой и летом вот это носить, — он запустил пятерню в давно не стриженную бороду, рванул ее. И, как бы успокаиваясь от боли, сказал глухо: — Хватит, зимой слюни морозить, а летом комаров кормить.

Ткаченко поднялся с табурета, посмотрел на чемоданы.

— Только меня к тебе бригада послала. Трудно сейчас на опоре. Очень. Дней через пятнадцать паводок начнется. Каждый человек на счету...

Вспомнив все это, Ткаченко сложил конверт, сунул в карман. Он и сам не понимал, чем же разволновало его это письмо из Крыма.

…Ну и времечко тогда было, особенно для бригадира дорог еще не было, бетона тоже — вот и приходилось крутиться, засиживаясь до ночи в прорабской, планировать работу на следующий день, расставлять людей так, чтобы простоев не было. Одни укладывали Фундамент под котельную, другие лес под площадки валили. Чего греха таить, было и так, что и за глотку хватали: «Заработок давай, бригадир!» А где его взять, когда до начала больших работ еще было, ой, как далеко. Зато, когда вышли они на главное свое дело — на мост, вся шелуха уже отсеялась. Вернее, тогда она и отсеялась.

Геннадий в задумчивости порылся в тумбочке, извлек оттуда старую тетрадь, полистал и остановился на одной из записей:

«29 марта 15 00. Бригада вышла на русловую опору моста. Мороз 40 градусов Сильный ветер. Звено Ивана Кротова приступило к подготовке основания опоры моста для бетона.

1 апреля. В 15.00 затопило котлован. Отказал насос. В 16 часов котлован был откачан. Мужественно вела себя бригада Надежды Горб. Женщинам пришлось вновь в эту страшную холодную погоду мыть тряпками скалу на которую должен лечь первый бетон».

«Тряпками протирали, — говорила мне позже Надежда Горб, — так, чтоб пятнышка не осталось. Вы знаете, раньше я как-то не верила, когда читала, будто ЧП происходят в самый ответственный момент. А в тот день поняла, что жизнь — она еще похлеще, чем в книжках, «придумывает». Ребята зачистили скалу, мы ее вымыли, а тут вдруг вода поднялась, насос отказал. Пока его исправили, вся наша работа насмарку пошла. Откачали котлован и давай опять на скале блеск наводить, а мороз был... Девчата потом удивлялись как мы все это выдержали?! И вы знаете, ну прямо до слез было жалко, когда сделанное вновь и вновь приходилось переделывать. Помню, ребята тогда с ног от усталости валились, но никто домой не ушел, понимали, что именно сейчас решается, быть или не быть мосту».

14 мая в 4 часа ночи пошел бетон в котлован. Резко прибывала вода в реке. А к 18.00 ребята уложили в опору моста последний кубометр бетона

Когда Ткаченко, усталый и не бритый, вместе со своей бригадой сошел на берег, кто-то из ребят стащил с головы защитную каску и с грохотом швырнул ее на землю:

— Все, бригадир, баста, на юг еду, в отпуск!

После многочасовой тряски в автобусе, когда уже не знаешь, куда и ноги деть, особенно приятно пройтись пешком. Я оставил портфель в гостинице и, загребая ногами дорожную пыль, побрел к Колыме. Хотелось как можно скорее увидеть гигантский муравейник котлована, почувствовать лихорадочный ритм огромной по своим масштабам стройки. Но у самой реки, сам не зная почему, свернул направо и пошел к приткнувшимся на берегу рубленым избушкам геологов; меня с ними связывало многое, очень многое...

...Мы сидели за широким, обильно заставленным местными закусками столом и вспоминали наших товарищей, которые ходили в это время маршрутами новых, не нанесенных еще на карты гидроэлектростанций.