Вокруг Света 1980 № 02 (2473) - [2]

— Попытаемся прорваться, другого выхода нет, — решил командир. — Полный вперед.

Натужный гул электромоторов прорезал напряженную тишину. Лодка резко рванулась вперед и всплыла на поверхность. Но о продолжении похода не могло быть и речи. Дифферент на корму сохранялся, лодка плохо слушалась руля. Необходимо было немедленно устранить неисправности.

Пришлось отойти к самому берегу Гогланда, захваченного врагом, чтобы оказаться в «мертвой» для прибрежных прожекторов зоне. За борт были спущены одетые в легководолазные костюмы моряки, которые сразу обнаружили причину аварии. Оказалось, что при прорыве через сеть лодка «прихватила» с собой многотонную бетонную глыбу: якорь противолодочной сети. Освободиться от него можно было только одним способом: перерубить тросы, на которых он повис.

Командир обратился к экипажу:

— Товарищи! Чтобы освободить корму от бетонного якоря, потребуется не менее четырех-пяти часов работы под водой. А обстановка вокруг нас осложнилась. Радист перехватил разговор фашистских летчиков. Они ищут нас. Поэтому тот, кто будет работать под водой, должен знать: в случае налета и бомбежки всеми силами будем стараться принять его на борт. Но может случиться так, что взять не успеем. Вынуждены будем уходить немедля. Вызываются только добровольцы.

На слова командира откликнулись все. Выбирали самых крепких и умелых ребят. Тринадцать моряков, сменяя друг друга — в легководолазных костюмах на глубине, в холодной воде, можно было пробыть не более 5-6 минут, — приступили к работе. Некоторое время обстановка оставалась спокойной. Но затем над морем завыли немецкие самолеты. Они обнаружили лодку и выходили на боевой курс. Д-2 успела нырнуть на глубину.

Самолеты больше часа кружились над квадратом, но, ничего не обнаружив, вынуждены были прекратить поиск. Лодка благополучно избежала атаки. Но это не радовало экипаж... За бортом остался старший рулевой матрос Еремин.

...Когда лодка погрузилась, Еремин не растерялся. Он наполнил маску спасательного прибора оставшимся запасом кислорода. Получился большой резиновый поплавок, держась за который матрос ждал на поверхности возвращения своих товарищей. Но очень скоро холод дал о себе знать. Он проникал все глубже в тело. Постепенно ощущение холода исчезло, перед глазами поплыли красные круги. Тогда, Еремин еще крепче вцепился в поплавок и яростно заработал ногами. Вновь появилось ощущение холода. Так, потеряв чувство времени, он боролся с Балтикой.

Когда руки товарищей подняли и втащили его внутрь лодки, он едва слышно прошептал: «Я знал, что вы придете за мной!..»

Старший военфельдшер Михаил Афанасьевич Воробьев надолго склонился над Ереминым. Каждые сорок минут из центрального поста раздавался один и тот же вопрос: «Ну как там?» — «Местное повреждение тканей холодом. Сужение периферических кровеносных сосудов», — отвечал вначале Воробьев. А затем или ничего не говорил, или повторял только одно слово: «Работаем». Он прекрасно знал, что не только до согревания, но и в первые часы, а иногда даже дни, нельзя точно судить о тяжести охлаждения. Еремину дали горячее вино (всем членам экипажа полагалась норма — стакан в сутки), хотя это было против академических медицинских правил. Случись такое на берегу, Воробьев действовал бы иначе... Одновременно Воробьев усиленно растирал спиртом охлажденное тело матроса, чтобы устранить спазм сосудов. Когда Еремин уснул, тщательно укутанный, весь в повязках с темно-лиловым раствором марганцовокислого калия, Воробьев позвонил в центральный пост Линденбергу.

— Роман Владимирович, с Ереминым все в порядке...

Через три часа Д-2 смогла продолжить боевой поход. В подводном положении лодка форсировала минное поле и вышла на Западный Гогландский плес. Все это время в кормовой части слышались глухие удары. Пришлось лечь на грунт.

Ночью, когда лодка всплыла, матросы еще раз осмотрели подводную часть. Боевой расчет в эти минуты был наготове — поблизости находились фашистские противолодочные корабли. Осмотр днища показал, что во время прорыва через противолодочную сеть из легкого корпуса вырваны два листа и поврежден привальный брус. Устранить эти повреждения своими силами экипаж не мог, но, поскольку они не очень мешали выполнению задачи, Линденберг принял решение продолжить боевой поход.

Трое суток пришлось затратить на форсирование нарген-порккала-уддской позиции. С трудом удалось зарядить аккумуляторы. Неоднократно винт-зарядка прерывалась: приходилось срочно уходить на глубину, уклоняясь от противолодочных кораблей. Наконец Д-2 закончила зарядку, и каждый член экипажа досыта накурился и надышался свежим морским воздухом. Самым сложным было форсирование минного района. Проходили его в подводном положении. Несколько раз то правым, то левым бортом Д-2 касалась минрепов 1. Линденберг, застопорив электромоторы, перекладывал рули, и минреп, леденя душу, отходил в сторону.

1 Минреп — трос, соединяющий мину с ее якорем.

Лодка Д-2 вышла в Балтийское море. Она достигла Борнхольма и западнее острова начала поиск фашистов.