Вокруг Света 1979 № 11 (2470) - [46]

«Я никогда не видал таких великолепных животных, — писал Чарлз Дарвин, посетивший Фолкленды во время путешествия на «Бигле», — объемом своих громадных голов и шей они похожи на греческие изваяния». Естественно, объемы голов и шей чужеземной скотины увеличивались не по волшебству, а за счет местной растительности. На фолклендских холмах появились первые признаки эрозии почвы, но туесок еще держался сам и помогал держаться многим видам птиц и животных. Решительный удар по нему нанесло овцеводство, которое особенно стремительно стало развиваться с приходом на острова англичан.

Под натиском бесчисленных овечьих полчищ могучая трава отступила на самые труднодоступные острова архипелага — там и в наше время еще можно встретить первозданную флору. Однако те многочисленные клочки суши, на которых паслись и поныне, пасутся стада полуодичавших овец, пострадали очень сильно. Травы здесь осталось так мало, что полноценно существовать может лишь ограниченное количество животных. И фермеры поступают очень «просто»: они регулярно сокращают поголовье стад, забивая овец. Часть трупов животных остается лежать на земле, другую часть сбрасывают в море. Были годы, когда на архипелаге убивали до 70 тысяч овец! Так овцеводство, важнейшая отрасль фолклендского хозяйства, безнадежно подорвало само себя.

Правда, и сейчас жители архипелага круглый год без ограничений едят баранину, а местная шерсть славится высоким качеством. Но это уже не то овцеводство, что было здесь несколько десятков лет назад. Сторонники сохранения отрасли рассчитывают на экспорт мороженого мяса. Но долго ли сможет погибающая флора весьма ограниченного по площади архипелага прокормить все еще многочисленные овечьи стада?

«Если бы мне было дано право решать, — пишет Свен Йильсетер, — я бы немедленно объявил эти острова заповедными и удалил оттуда всех овец. Овцам там больше нечего делать». Но дело, конечно, не только в овцах. Не менее разрушительной оказалась прямая деятельность самого человека. Тенденцию к полному истреблению местного животного мира впервые подметил Дарвин. В начале 30-х годов прошлого столетия на островах еще обитало единственное истинно фолклендское млекопитающее — большая волкообразная лисица, эндемик, уникальный вид, не встречавшийся более нигде. Но такое обстоятельство мало интересовало живших здесь в то время аргентинских гаучо. По вечерам они часто били этих малочисленных и бесстрашных животных ножом, предварительно подманивая их куском мяса в руке. Били просто так — из спортивного интереса.

С тревогой Дарвин писал в своих дневниках: «Численность названного вида быстро уменьшается. Через несколько лет после правильного заселения островов эта лисица, по всей вероятности, поставлена будет наряду с додо, как животное, исчезнувшее с лица земли». Так оно и вышло.

К сожалению, добытчики, промышлявшие у фолклендских берегов, оказались гораздо расторопнее защитников природы. Ведь только через 129 лет после того, как в беззащитных ластоногих архипелага полетели первые гарпуны, ученые проявили общественный интерес к Антарктике и ее ресурсам. Произошло это в 1895 году на VI Международном географическом конгрессе в Лондоне.

Одного интереса, разумеется, было мало, и еще долгие годы фауна всех субантарктических и антарктических островов и вод истреблялась самым хищническим образом. Лишь в 30-х годах нашего столетия наконец-то одумались и добытчики, озабоченные резким сокращением промысла. Последовал ряд соглашений, ограничивающих число снаряженных экспедиций и продолжительность промыслового сезона.

В последние годы многого удалось добиться и на Фолклендских островах. Запрещена охота на котиков, на некоторых лежбищах поголовье их заметно растет. Восстанавливают свою численность стада морских слонов. Под формальной охраной закона находятся все птицы, а их здесь несколько десятков видов. Правда, закон этот выдерживается не всегда строго, но все-таки он есть! И если когда-нибудь сбудется мечта многих биологов и суровый архипелаг с окружающими его водами станет международным заповедником, он превратится в великолепную естественную лабораторию для ученых.

Борис Краковский

Ирвинг Уоллас. Документ «Р»

Продолжение, Начало в № 4—10.

Кристофер Коллинз перевернул очередную страницу своей речи и с облегчением увидел, что остался последний листок.

Он не смог толком подготовиться, потому что мысли были заняты совсем другим. Победой, которую одержал над ним Тайнэн, мучительным разговором с Карен. Своей родной Калифорнией, где через час ассамблея штата соберется для голосования по тридцать пятой поправке к конституции США.

В подавленном настроении он прилетел в Чикаго, в глубоком унынии встретился за ужином с руководством съезда бывших фэбээровцев. Чувства поражения и тоски окрасили и всю его речь. Рухнули надежды провалить тридцать пятую поправку в Калифорнии, и самым страшным ударом была смерть председателя Верховного суда. Только один Мейнард мог повернуть ход событий, но его безжалостно уничтожили в самый решающий момент. Напрасными оказались надежды на президента Уодсворта, который отказался сместить Тайнэна. Шансы на победу Коллинза в самостоятельной борьбе с правительством и так были невелики, к тому же директор ФБР эффективно выбил оружие из его рук. Оставался только документ «Р», однако к тайне его Коллинз так и не нашел ключа.