Вокруг Света 1979 № 05 (2464) - [47]

«Или подходящим объектом для Фрейда», — подумал Янг.

— Я вам сейчас расскажу еще одну историю. Когда Гуверу стукнуло семьдесят, на президента Джонсона оказывали очень сильное давление с целью убрать Гувера в отставку. К чести Джонсона, он категорически отказался сделать это. И когда кто-то спросил почему, президент ответил: «Пусть он лучше писает из нашей палатки наружу, чем снаружи в нашу палатку». Ну как, здорово, а? — Хлопнув себя по ляжке, Тайнэн громко расхохотался.

— Конечно, — с сомнением сказал Янг.

— Как, по-вашему, вставим в книгу?

— О да, — поспешно ответил Янг.

— Напишите, пожалуй, что президент Джонсон сказал это мне, — подмигнул ему Тайнэн. — Все равно никто не опровергнет. И Джонсон и Гувер давно мертвы.

— Л. Б. Д. вполне мог сказать вам это, — согласился Янг. — И в книге такой эпизод прозвучит.

На столе директора зазвонил телефон. Удивленный Тайнэн снял трубку, пробормотав:

— Кто бы это мог быть? Президент?.. Да, Бет, — сказал он. — Что, Гарри Эдкок? Попросите его подождать. Очень важно? — Он внимательно слушал. — Насчет Бакстера? Дело со Святой Троицей... Ах да, разумеется, история с Коллинзом! Хорошо, скажите Гарри, что я приму его через минуту.

Положив трубку, Тайнэн замер на месте, задумавшись. Отойдя наконец от стола, он увидел Янга.

— Вы... Я совсем забыл, что вы еще здесь. Вы слышали мой разговор по телефону?

— Что-что? — спросил Янг, изображая на лице растерянность, как будто бы только что оторвался от списка своих вопросов, который внимательно изучал.

— Нет, ничего, — удовлетворенно сказал Тайнэн. — Просто возникло неотложное дело. Мы ведь все-таки пока еще правим страной. Очень жаль, что придется прервать нашу встречу, Янг, но я уделю вам лишних полчаса на следующей неделе.

— Разумеется, сэр, как скажете.

Послушно убрав магнитофон и быстро запихав в портфель свои бумаги, Янг решил, что прокрутит конец пленки, как только доберется до дома. О чем таком важном шел разговор, что директор испугался, как бы он не подслушал? Что-то по поводу срочного желания Эдкока встретиться с Тайнэном «насчет Бакстера»... Речь, видимо, шла о покойном министре юстиции. Так, а потом он сказал: «Дело со Святой Троицей». Кодовое название операции? А может, название церкви в Джорджтауне... Затем он упомянул «историю с Коллинзом». Должно быть, имелся в виду Кристофер Коллинз. Что же здесь может крыться такого важного?..

— Итак, Гарри? — посмотрел на Эдкока Тайнэн.

— Мы подняли досье патера Дубинского. Репутация у него чистая, но небольшая зацепка нашлась. Однажды в Трентоне его попутали с наркотиками, но полиция дело прекратила. Однако мы...

— Этого больше чем достаточно, — выпрямился в кресле Тайнэн. — Пойди к нему, ошарашь...

— Уже, шеф, — торопливо сказал Эдкок. — Я уже был у него. Вот только что вернулся.

— Так что же он сказал, черт его возьми? Выложил исповедь Ноя?

Доклады Гарри Эдкока всегда строились по порядку и в хронологической последовательности. В отличие от газетчиков, выносящих сенсацию в заголовок, он не любил нарушать последовательность, потому что, по его мнению, такие нарушения приводят к искажению содержания сообщений, пропускам и недоразумениям. Тайнэн, давно привыкший к его манере, терпеливо ждал, барабаня пальцами по крышке стела.

— Позвонив патеру Дубинскому сегодня утром, я назвал себя и сказал, что провожу расследование в интересах государственной безопасности. Ровно в 11.05 он принял меня в жилых помещениях церкви. Я предъявил удостоверение и жетон. По моей просьбе мы беседовали наедине. Сразу взяв быка за рога, я заявил: нам, мол, доподлинно известно, что Бакстер перед смертью исповедовался ему. И что больше ни с кем, кроме него, перед смертью не разговаривал. Патер подтвердил это. — Эдкок достал из кармана испещренный пометками сложенный листок. — Я набросал конспект нашей беседы на обратном пути в Бюро. — Взглянув на листок, Эдкок продолжал: — Так вот, патер Дубинский спросил меня, уж не получил ли я эти сведения от министра юстиции Кристофера Коллинза. Я ответил отрицательно.

— Молодец.

— Затем я сказал: «Как вам известно, патер, полковник Бакстер имел доступ к высшим государственным тайнам. Поэтому ФБР интересуется всем, что он мог сообщить лицам за пределами правительственных кругов. Особенно в тот период, когда был болен и не вполне владел собой. Мы пытаемся установить источник утечки информации, имеющий жизненно важное значение для государственной безопасности, и нам полезно было бы знать, не сказал ли вам полковник Бакстер что-либо, имеющее отношение к данному вопросу. — Затем я добавил: — Мы хотели бы знать, что именно сказал вам полковник в самые последние минуты жизни». — Эдкок оторвал взгляд от своих заметок. — На это патер ответил: «Сожалею, но последние слова полковника Бакстера составляют его исповедь. Тайна исповеди священна. Как исповедник полковника Бакстера я не имею права передать его слова никому другому».

— Вот ведь сволочь, — пробормотал Тайнэн. — И что же ты сказал на это?

— Сказал, что никто и не требует от него раскрывать тайну исповеди, но правительство — не «кто другие». Он сразу же напомнил об отделении церкви от государства. По его словам, я представляю государство, в то время как он представляет церковь. Я понял, что по-хорошему от него ничего не добиться, и решил нажать.