Вокруг Света 1979 № 02 (2461) - [11]

Мой бразильский коллега и приятель Отавио Морейра знал о работе военной, гражданской, транспортной, юридической и прочих родов полиции все. Будучи как-то у меня в гостях, Отавио увидел в окне напротив соседа и кучу домочадцев. Эта картина настроила его на лирический лад, хотя в Словах Отавио осталась ехидинка, которая всегда проглядывает сквозь бразильскую сентиментальность.

— Вот гляжу и думаю: справедливо ли упрекать полицию в том, что народ от преступников она защищает хуже, чем преступников от народа? Чего вы хотите за лейтенантское жалованье? На Копе его за квартиру заплатить не хватит. Даже за однокомнатную. Про ту, что напротив, и говорить нечего. Как же полицейскому удержаться, не взять деньги у того, у кого они подстилка для кошки? Разве грех тряхнуть контрабандиста, содержателя публичного дома или подпольной лотереи? Но не грех и отблагодарить кормильца. Раз Милтон Тиаго платит щедрее, чем префектура, ему и служат вернее.

Отавио имел в виду показания арестованного торговца наркотиками о том, что у него на жалованье находилось примерно пятьдесят стражей порядка. Они охраняли его участок от конкурирующих шаек и от своих же, верных долгу коллег.

— Значит, Отавио, прибавка к полицейскому жалованью — дела о все новых и новых презунто?

— Нет, презунто — особая статья. Это главным образом воры, которым слишком повезло. За ними сыщики охотятся, не жалея сил, а выследив, естественно, хотят вознаградить себя за труд. Знаете, как это делается? Когда стражи закона нападают на след удачливого грабителя, его сначала похищают и ровно три дня держат в укромном месте. Обращаются с ним ласковей родной матери. Если парня хватятся родственники или друзья, его, невредимого, перевозят в участок — и ни у кого никаких претензий. Зато если дело обошлось без шума, на четвертый день «счастливчика» берут в оборот, пока не узнают, где он спрятал награбленное. А потом куда его девать?

— Значит, и ты, Отавио, считаешь, что презунто — инициатива отдельных лиц, а «эскадрона» больше нет?

— Если и есть, он научился прятать концы в воду. Хотя бывают очень подозрительные случаи. Помнишь, недавно в Аншиете две с лишним сотни полицейских практически оккупировали район? Преследуя банду, убившую регулировщика, они смертельно ранили школьника и оставили его истекать кровью на улице. О разнесенных дверях, разбитых окнах, ошалевших от страха жителях и говорить не приходится.

Отавио задумчиво покачал головой.

— Возьмем Вале-Рико. Лейтенант Лепестер со своими людьми в конном строю атакует поселок, сгоняет население, включая больных, на площадь, заставляет танцевать, целовать лошадей в морды и все такое прочее — чтобы не забыли, что существует полиция! Да, происшествий вроде этого хватило бы на целую книгу. Но никак не докажешь, что в них замешан «эскадрон». Да и не столь уж он теперь нужен! Взять хотя бы борьбу с «подрывными действиями». Зачем в наши дни кустарная работа «эскадрона», когда имеются несравненно более надежные инструменты?

Я не спросил у Отавио разъяснений насчет «инструментов», поскольку они общеизвестны. Достаточно назвать созданный после свержения военными в 1964 году правительства Жоана Гулара антиподрывной орган ДОИ-КОДИ. В его делах стандартно фигурировало обвинение: «попытка возродить запрещенную компартию». В 1977 году ДОИ-КОДИ расформировали также вследствие «эксцессов». Незадолго до этого бразильская печать, публиковавшая прежде лишь бесстрастные сообщения об итогах расследования «подрывных действий», вдруг взорвалась: в помещениях ДОИ-КОДИ покончил с собой видный журналист Владимир Эрцог. Еще не пришло время узнать, что на самом деле произошло в камере, куда поместили Эрцога, однако некоторые мои знакомые допускают, что действительно имело место самоубийство, поскольку журналист хорошо представлял себе, что его ждет, и не хотел запятнать свое имя слабостью и предательством.

У ДОИ-КОДИ, разумеется, остались наследники и целая гамма подпольных и потому еще более свободных в своих действиях организаций: «Команда охоты за коммунистами», «Антикоммунистическое движение» и «Антикоммунистический альянс», перенявший у «эскадрона смерти» привычку оставлять угрожающие записки в местах проведения акций и... безнаказанность. Специализация «альянса» — самодельные бомбы в помещениях профсоюзов, редакциях и квартирах людей, известных демократическими убеждениями. Особо религиозные натуры объединяет общество «Традиция, семья и собственность», оно исповедует террор как «путь к спасению души для жизни вечной». Несомненно, усилиям «эскадрона» на политическом поприще тоже нашлось бы применение, но сам он ныне не мог бы претендовать на исключительность. Поэтому мне трудно было возразить моему собеседнику. И все же я решился заметить Отавио Морейре, что есть такие грязные дела, в которых людям с большими деньгами в состоянии помочь только квалифицированные и достойные доверия террористы-полицейские.

— Возможно, в какой-то другой стране, — снова не согласился Отавио. — Но в Бразилии издавна нет крупного землевладельца без «жагунсо», а теперь и в городе по-настоящему богатые люди завели собственные вооруженные силы.