Вокруг Света 1978 № 01 (2448) - [36]

Он встал, обернул вокруг себя одеяло, потом присел на корточки перед еще тлеющими углями костра и стал молча потягивать кофе, который ему дала девочка. Он смотрел, как она упаковала их скарб, обвязав узел веревкой, чтобы его было удобнее нести на голове. Нехитрый был скарб: эмалированный котелок, запасная самодельная тетива для лука, моток прочной веревки, маленький мешочек для кофейных зерен, старая бутылка, выменянная у торговца и наполненная пинга, несколько наконечников для стрел, запасное одеяло и осколок точильного камня — индеец был неприхотлив.

Закончив пить, он протянул дочери котелок, чтобы она привязала его к узлу. Затем он натянул на лук тетиву, которую снимал на ночь, чтобы та не отсырела, тщательно осмотрел связку стрел, проверяя, насколько они прямые. Заметив, что одна стрела погнута, он зажал ее между ступнями и, потянув обеими руками, выпрямил. Потом он поднялся на ноги и сказал:

— Хорошо.

Девочка поняла, что ему понравился кофе, и улыбнулась, блеснув ослепительно белыми зубами. У нее были большие темные глаза, фигура ее была не лишена изящества. В ее жилах текла кровь белого человека, кровь, признаки которой индеец сразу отметил, когда женился на матери девочки в год великого переселения.

Чужеродная кровь не считалась зазорной. Напротив, благодаря ей у матери и дочери создался определенный авторитет в племени. Мать гордо заявляла, что ее отцом был матрос с катера, огромный бородатый белый человек с черными волосами, который говорил по-португальски со странным акцентом и так и не удосужился выучить местный диалект.

Урубелава с женой назвали свою дочь Мариной, так как матросов с катера называли «маринерос», и родители решили, что имя девочки будет постоянно напоминать о высокой чести, оказанной им белым человеком.

Индеец стоя подождал, пока девочка надела на шею подаренное им ожерелье из ракушек; он не мог наглядеться на свою дочь. Они были вдвоем, а вокруг на сотню миль не было ни души. Урубелава обернулся, посмотрел на долину, на отдаленную темную линию зелени, обозначавшую реку, и сказал:

— Еще три дня, а потом мы вернемся. За эту работу мне дадут материю, кожаный мешок и немного железа на наконечники для стрел. Это выгодное дело.

Девочка кивнула, зная, что материя пойдет ей на платье, и глаза ее загорелись при одной мысли об этом. Смеясь, она сказала:

— Красная ткань, она должна быть красная.

Он важно кивнул.

— Красная и желтая, как цветы на склоне горы.

Марина восторженно захлопала в ладоши и последовала за отцом по направлению к реке. Они находились в незнакомой дикой стороне, где сам Урубелава был впервые, и он немного опасался людей, которых они могли бы встретить. Правда, ему сказали, что людей там нет и что опасаться ему некого.

И все-таки он не был спокоен. Он помнил про речных грабителей и тревожился за свою дочь. Но жена сказала: «Возьми ребенка с собой. Я уже слишком стара для такого долгого путешествия, а ей уже пора учиться ухаживать за мужчиной».

Старейшины племени аразуйя согласно кивали, повторяя: «Там. нет людей, там некого бояться».

Индеец должен был сосчитать, сколько деревьев гевеи растет на берегу реки на расстоянии, которое человек проходит за день. Эту работу дал белый человек, который собирался продавать каучук торговцам в городе. Индеец взял с собой плоский клочок белой коры, на котором должен был отмечать кусочком древесного угля каждое встреченное дерево гевеи. «Одну черточку для каждого дерева», — сказали ему. Это было очень ответственное поручение, и Урубелава взялся за предложенную работу: именно это, а не посулы кожаного мешка, ткани и даже наконечников для стрел, в которых индеец очень нуждался, привлекло его.

Из-за жары девочка сбросила накидку и повязала ее вокруг талии. Отец с гордостью посмотрел на нее, подумав: «Она уже женщина, и скоро мне придется подыскать ей мужа из племени. Впрочем, с тканью и железом для наконечников это будет нетрудно».

Жаркие солнечные лучи нещадно пекли их блестящие коричневые тела. Две одинокие фигурки казались затерявшимися в бескрайней сельве.

Бишу проснулась от жары. Она по привычке потянулась, и с приступом боли перед ней кошмарной чередою прошли картины вчерашнего дня.

Блестящие коричневато-золотистые глаза Бишу заметались по сторонам, оценивая безопасность убежища. Прямо над Бишу полулежало мокрое дерево, которое подпирал неровный пень, заросший лишайниками. Лишайники тесно переплетались с зелеными глянцевыми стеблями ползучих растений с многочисленными цветами. Маленькое укрытие с трех сторон окружали заросли бамбука, который может зашуршать, даже если пробежит ящерица. Позади серая скала надежно защищала убежище. Бишу почувствовала запах свежей крови. Она медленно повернула голову, вглядываясь в заросли бамбука; ее уши уловили слабый треск... Бишу сердито рыкнула, и треск прекратился. В следующее мгновение из зарослей бамбука вылетела огромная птица со свирепым загнутым книзу клювом и с пестрым, серым с черными крапинками, оперением. Два больших перистых гребня вздымались над белой головой. В сильных когтях птица крепко сжимала окровавленные останки обезьяны. Это был орел-гарпия. На глазах у Бишу он взмыл высоко в небо и полетел по направлению к горам. Мучимая голодом, она покинула свое убежище. Бишу начала продвигаться вперед. Она осторожно скользнула под шумный бамбук и увидела неподалеку обрыв, отливавший желтовато-коричневым цветом.