Вокруг Света 1977 № 05 (2440) - [25]

Три лося было: бык, самка и годовик. Забрели они в долину Никиших и в конце зимы. Большие снега, упавшие в хребтах, мешали зверям, а там, на реке, вся трава наголе, кое-где лишь слегка натрусило белым.

Покаля пробавлялся по мелочам — косулю добудет, белку, рябчика. А тут лоси! Он за ними гонялся до самой весны, и все попусту. Потом стал смекать: на раннюю зелень надо выманить, на солнцепек. Выжечь поляну — задурит трава на черноте, раздразнит зверя витамин истым смачным запахом. А Покаля тут как тут, в скрадке сидит с двустволкой.

Он так и сделал. Выехал на мотоцикле в Косую падь, облюбовал полянку. А уже горело вокруг Читы, горело не в одном распадке, солнце путалось в красных тенетах (1 Тенета — паутина, хмарь (местн.).).

И вышло худо: огонь крутнуло лохматым вихрем, гудом взялась поляна — пошло гулять! Покаля сорвал с себя телогрейку, бил по земле, но огонь с воем обошел его. Со страху почудилось: люди бегут! Нырнул в чепуру (Чепура — чащоба (местн.).) осинника, кинулся к старой лесовозной дороге, где спрятал свой мотоцикл.

Ночью Покаля не мог уснуть. Дым от лесных пожарищ набивался в избу сквозь рамы и ставни. Покаля вскакивал, поднимаемый инстинктом самосохранения, выходил на резное крылечко, шумно втягивал в себя тревожные запахи дыма. Ноздри его зверовато подрагивали.

Перед самым рассветом стукнуло в голову: документ в лесном тайнике оставил! С осени положил охотничий билет в подсумок и забросил его в потайной шкафчик в землянке. Тайга кишит лесными пожарными, найдут землянушку, начнут ворочать, увидят охотбилет, а там все координаты Покали. И двуствольную «тулку» найдут, и вкладыш под винтовочный патрон, и химическую отраву на лисиц.

Покаля выкатил со двора мотоцикл и, не дожидаясь рассвета, рванул в сторону Никишихи.

Полоса пожара разрезала поперек Косую падь, жутковато чернела широкая мертвая зона, оттененная факелами пожелтелых сосен. Сосны частично погибли, но огонь не успел уничтожить кроны — пожар был укладистый, низовой. Фронт огня нехотя поднимался по склону сопки, мотались дробленные стволами деревьев обрывки пламени. За сопкой ворошился, жирел дым другого пожара — смолистый, черный. Дымы толкались в самом низу долины, и там уже нельзя было разобрать, где горит, а где нет. Похоже, пожары передвигались в сторону города.

Все это Покаля увидел сверху, переваливая на мотоцикле сопку по старой лесовозной дороге.

Еще он увидел: кривится сахарная лента Никишихи, не отошедшей от зимней спячки, и далеко внизу на островке, образуемом стылой рекой и глыбой наледи, желтеют палатки пожарных. На наледи лежат палки, комками краснеют флажки — посадочная площадка для вертолета.

Покаля затолкал мотоцикл в заросли багульника и молодых лиственниц, переметнулся по щербатому льду на тот берег и быстро затопал по горелой земле. Был Покаля одет во все черное, и даже ястреб не заметил бы сверху его ссутуленную фигуру. Идущего выдавали лишь фонтанчики пепла, которые вырывались из-под подошв кирзовых сапог... Дымились пни и колодины. Обугленные стволы деревьев и струи дыма напоминали Покале пепелища войны...

Лось шел теперь за Покалей, почти не скрываясь. Шел в надежде на человека — уж он-то выведет!

Ухнул взрыв, и Покале показалось, что это взорвался мотоцикл, брошенный им в кустах. Взрыв повторился. Сохатый прянул к лесу и побежал. Горький шершавый дым царапал глаза и горло. До речки с ее спасительным льдом оставалось метров пятьсот. Но гам творилось неладное. Похоже, по старой гари шел повторный огонь. Покаля вполне определенно угадывал: вот-вот ударит по желтым сосновым кронам верховой огонь, от которого не будет спасения. Ветер шатал деревья.

Человек потоптался и побежал в ту же сторону, где исчез сохатый. Ложа ружья больно колотила о позвонок. Покаля со злостью сорвал двустволку и с треском ударил ложей о ствол старого дерева. Металл, отделенный or лакированной деревяшки, со звоном брякнулся на оголенные корни.

Дым натекал в распадок как вода. Бежать было трудно; горький колючий воздух раздирал горло и легкие. Запинаясь о колодник и корни, Покаля падал, кашляя в сухую черную пыль. Пот пополам с грязью блестел на его лице. Морщины на коже щек обозначились четко, как проволока.

Покаля возвращался тем же путем, каким он пытался пробиться к Никитихе. Если сначала он бежал от двух бед: от людей и огня, теперь боялся только огня. У людей можно найти прощение, огонь — безжалостен...

Однако Покаля не понимал, что возвращается обратно, в угол Косой пади. В голове его крутился такой же туман и дым, как в тайге. Опять с грохотом пролетел вертолет — затих, опускаясь где-то за сопкой. Покаля мысленно брал направление на посадочную площадку. Сердце громко колотилось о ребра, жилы на руках вздулись и посинели от нехватки воздуха. Он все время натыкался на острые сучья деревьев.

И вдруг ясная полоса солнечного света упала на зеленые кроны сосен и черноту горелой земли. Дым ветром отбросило в сторону — вольный лесной дух омыл лицо и горло Покали, легкие заработали торопливо, взахлеб. Покаля делал руками жесты, как бы пригребая к себе живительный воздух.