Вокруг Света 1976 № 11 (2434) - [26]

— Постарел уж, — с грустью сказал старик и нежно погладил мшистый бок камня. — А когда я был маленький, он был гораздо больше. Теперь, как и я, растет в землю...

— Правда ли, что в нем были прорублены ворота? — спросил я.

— Были, были ворота, — подтвердил старик. — Местный барин-лихач скакал через него на тройке. Но после этого камень опустился.

— Почему?

— Видать, оскорбился, — сказал Василий Степанович. — Камень-то ведь понимающий.

Я улыбнулся, а старик доказывал:

— Он и плакать может. Раз плачет, значит, чувствует. Коли чувствует, стало быть, и соображает. Бабы, которые боговерные, собирают эти каменные слезы и лечатся.

— Наверное, плачет из-за дождя? — предположил я.

— Нет, — сказал старик твердо. — Плачет он в вёдро.

Я знал о способности некоторых камней конденсировать влагу, но переубеждать старика не стал.

Он, может быть, и любил его за то, что тот умел и «чувствовать» и «плакать».

— А много здесь бывает народу?

— Много, — ответил дед. — Приходят люди к камню чтить память Георгия. Знаете, кто он был? Как же не знаете? Жил когда-то на земле змей-людоед. Съедал каждый день девушку. Люди даже устанавливали очередь, когда чью дочку отвозить ему. Когда очередь дошла до царевны, царь очень опечалился. А помочь дочке бессилен. И быть бы царевне съеденной змеем, если бы не объявился Георгий. Старослужащий он был. Тогда ведь двадцать пять годов тянули лямку солдаты. А он как раз последний год служил. Рубака был опытный. Он и взялся убить змея. А у того голов-то было много. Три, если не больше. Разрубил все. И освободил людей от печали.

— Что же, здесь он и рубил змея-злодея? — спросил я.

— Где он его прикончил, не знаю, — признался старик. — Может, и здесь...

Старик расписывал камень так, будто это была лошадь, которую он хотел мне продать. Когда он что-то доказывал, брался обеими руками за лацканы моего пиджака и энергично притрясывал. Это вызывало улыбку.

— Что, не веришь? — спрашивал он, принимая улыбку за ухмылку.

Долгое время на валуны, рассыпанные по земле, люди не обращали никакого внимания. А когда исследователи заинтересовались ими — удивились! Оказалось, это не местные камни. Местные были более молодые и более мягкие. А пришельцы — более древние и более твердые. Граниты, порфириты, кварциты... Крепкие, плотные, монолитные. Прошло не одно столетие, пока ученые установили, что камни эти не с Луны свалились во время извержения вулканов (была и такая гипотеза), а принесены ледником, некогда покрывавшим Северную Европу. Как вестники далекой эпохи оледенения, они продолжают интересовать ученых и сегодня...

В Минске я отыскал Институт геохимии и геофизики, при котором создается музей валунов. Хотел встретиться с его директором.

— Регина Викторовна Шемпель уехала вчера за камнями в Гродненскую область, — огорчили меня.

— А что, если за экспедицией поехать? — загорелся я.

— Искать цыган в поле? — остудили меня. — Они же не стоят на месте. И не заходят в села. У них машина, подъедут куда надо, постучат, покопаются, сделают анализы — и дальше. Но вы можете побеседовать о музее с Гаврилой Ивановичем Горецким.

— А он знает?

— Академик-то? — усмехнулись собеседники.

В комнате, где сидел академик, было несколько столов. Обычно стол начальника стоит у окна, но здесь у окна сидела девушка в белом халате. Телефон был там же. Справа у окна работала женщина посолиднее. А единственный мужчина, который находился в комнате, сидел почти у самой двери. И свет падал на его стол справа. Но это был он, Горецкий. Когда наши глаза встретились, он улыбнулся доброжелательно и пригласил сесть.

Я стал рассказывать, что видел и слышал у камня «Богатырь». Он слушал с улыбкой. Вдруг я поймал себя на том, что пришел-то к ученому, чтобы послушать его. И, прервав свой рассказ, попросил его продолжить.

— Может быть, не надо писать об этом, — сказал он, помедлив. — Уже сейчас нас забрасывают письмами. Одни упрекают нас в ребячестве: делать, мол, вам больше нечего, как создавать музей валунов. Другим, наоборот, не терпится его посмотреть. Хотят приехать ознакомиться. Первые просто недопонимают, а вторые... опять же недопонимают. Дело это не одного года. Пройдет еще лет десять, пока музей полностью будет готов. Ведь это не так: увидел валун — тащи. Музей будет создаваться на научной основе. А чтобы изучить валуны, нужно время.

— Где он будет расположен и как будет выглядеть?

— Разместится музей на территории нового академгородка и займет пять-шесть гектаров. И будет представлять ландшафт Белоруссии в миниатюре. Возвышенности такие-то и «руководящие валуны» с тех мест.

— Что значит «руководящие валуны»?

— Это такие камни, по которым можно определить, откуда и куда двигался ледник. Скажем, на Минской возвышенности взяли на изучение два валуна, пришедших с ледником из Скандинавии. Один из них имеет родственников на родине — ив одном районе, и в другом. Им нельзя руководствоваться при определении направления движения ледника. Другой же имеет родственников только в одном ограниченном районе. Это и будет «руководящий валун». Потому что только в этом случае мы можем сказать, что ледник двигался от точки А к точке Б.