Вокруг Света 1976 № 10 (2433) - [16]

Окна, витрины, двери — все распахнуто наружу, прилавки, столики выдвинуты на тротуары. На дверях, в окнах развешаны плетеные корзины, сумки, метелки, искусственные цветы. В маленьких кафе продают фрукты, сласти, вареную кукурузу и еще бог весть какие заманчивые и неизвестные мне кушанья.

Звон и грохот несется из велосипедных мастерских: по словам ханойцев, в столице тысяч 30—40 велосипедистов. Стучат ткацкие станки, стрекочут швейные машинки, продавцы и покупатели переговариваются через улицу, а из окон спокойно наблюдают за течением бурной жизни старушки, жуя красный бетель.

У дверей одной из мастерских громоздятся ярко-красные чемоданы. Рядом изготовляют барабаны — маленькие и громадных размеров. Через окно соседней мастерской видно, как делают основу циновочных картинок «манче». В углу стоят сухие бамбуковые стволы. Ствол распиливают на куски, длина которых равна ширине будущих картин. Потом бамбук мелко колют на узкие пластинки, а их связывают в прямоугольники разной длины. Затем уже художники выводят на них ярко-зеленые пальмы, голубые озера, затейливые пагоды и чешуйчатых драконов.

Еще издали слышен шум базара. Мне трудно было бы описывать все разнообразие экзотических растений, фруктов, рыб и птиц, наваленных на прилавках и прямо на земле. Какой смысл перечислять их названия, если не видел, как растут, не знаешь, каковы они на вкус? Другое дело, когда попробовал. Вот молодые ростки бамбука, лечебные клубни лотоса, небольшие речные креветки и крабы, светло-желтые короткие «королевские» бананы. В плетеной корзине груда темно-оранжевых, даже красноватых, продолговатых плодов, похожих на дыньки. Они произрастают на дынном дереве, которое еще называют папайя. Этот деликатный плод разрезают на дольки и едят чайной ложечкой. Он обладает едва уловимым земляничным ароматом и тает во рту.

В бутылочках разного калибра коричневый прозрачный соус — ныокмам. На вьетнамском столе всегда стоит пиалушка ныокмама. Он заменяет соль, да и восполняет недостаток белковой пищи. Запах у него резкий, для нас, скажем, непривычный, а вьетнамцы гурмански различают множество его сортов и разновидностей — по цвету, запаху и вкусу. Но привыкаешь к нему быстро и начинаешь ценить и не удивляться, когда видишь, как поливают ныокмамом рис, лапшу, мясо и вареный ананас (ананас здесь — нормальный «овощ»). Такой же соус — под другими названиями — принадлежность стола во всех странах этого района, но вьетнамский ныокмам считается лучшим — его экспортируют в соседние страны. Делают соус в приморских рыболовецких кооперативах. Не из какой попало рыбы, а лишь из некоторых видов. Как только привозят улов, рыбу чистят и укладывают в огромный глиняный кувшин: слой рыбы, слой соли, затем опять рыбы. Полные доверху кувшины закрывают глиняными крышками и оставляют на солнце. Месяца через два-три собравшуюся сверху резко пахнущую жидкость варят в чугунных котлах, вмазанных в печь. Это поверхностная технологическая схема приготовления ныокмама, а сколько фирменных секретов в каждом рецепте!

Пожалуй, разве что змей я не видел на ханойском базаре. Зато под Хайфоном встретил змеелова в окружении толпы зрителей. Сухонький живой старичок в солидном темном пиджаке держал на коленях продолговатую бамбуковую клетку, вроде птичьей, только с двойными стенками. Старичок был пенсионером, предающимся на отдыхе любимому занятию; он вдохновенно повествовал о повадках больших, средних и малых змей, их благородстве и терпеливости, о способах ловли; он вытаскивал для демонстрации очередную змею из клетки и рассказывал о ее вкусовых качествах. «Хорош куриный бульон, изыскан черепаховый, но лучше супа, чем змеиный, нет», — уверенно говорил он, покачивая сухонькой головой.

...На каждом углу детвора до темноты гоняет футбольный мяч. Футбол у вьетнамцев — популярная игра, да к тому же это приятная физпауза в перерывах между занятиями. Шли экзамены, и даже за полночь, примостившись под уличными фонарями, ребята читали учебники, листали конспекты. Тут же маленькие мальчишки неутомимо гоняли мяч, девочки смеялись и прыгали через веревочку; город жил привычной разноголосой жизнью, а рядом лежала улица Хамтьен. Именно сюда меня вел By Суан Хонг.

Улица Хамтьен — широкая, современная, шумная, а мы стоим и смотрим в провал. Дом, стоявший на этом месте, мертв. Обнаженное тоскливое нутро да неровная кладка стен, срезанных взрывной волной. Над ними, на постаменте — женщина держит мертвого ребенка. Лицо — маска скорби. Надпись: «Памятник ненависти к американским агрессорам. 26—12—72».

— Я проснулся, вокруг грохот, пламя, рушатся стены, душит едкий дым, — свидетельствует Хоанг Ван Зунг, житель улицы Хамтьен, работавший до пенсии в локомотивном депо. — Темнота. Я запомнил: часовые стрелки показывали 22 часа 30 минут. Американцы умели выбирать время для внезапных бомбежек населения. Б-52 волнами шли на Ханой. Кажется, их задачей было уничтожение центра, а они сбросили груз южнее. Если бы попали точно — погибла бы красавица Хюэ, а так разбомбили улицу Хамтьен — улицу Смотрящих в небо. Здесь жили по традиции астрономы.