Вокруг Света 1975 № 11 (2422) - [17]

У людей в грузовике времени оставалось в обрез. Солнце ушло далеко на запад. Они отчаялись заполучить оставшихся львов. Началась игра в «американские горы» по красным ребрам пустыни: им нужно было успеть дотемна удрать в Ботсвану. Вначале яростная атака всеми четырьмя ведущими колесами машины на крутой склон дюны, потом маленький крен на вершине и плавный спуск с наветренной стороны. В кузове лежала убитая львица и два львенка-подростка. Уже не было времени останавливаться и свежевать их; они сделают это ночью или на рассвете, а туши оставят гиенам или зароют в песок. Шкуру львицы продадут туристам долларов за сто, а те, что поменьше, пойдут по шестьдесят. Большой лев мог бы принести значительный куш. Он был огромный, «призер», как говорят, больше не бывает, а львы Калахари и без того считаются самыми большими в Африке.

Лев облизывал мертвую львицу всю ночь. И время от времени подталкивал ее носом под бок, чтобы она встала. Львы охотятся ночью, и он не хотел идти один, без нее. В такое время оставаться долго на одном месте нельзя. Что заставляет целое стадо газелей-прыгунов, всех одновременно с опущенными вниз головами сгрудиться и начать раскатываться медленной волной по своему треку? Маленькие и большие антилопы, страусы и крылатые птицы, голубые гну и жирафы — все знают, когда нужно уходить из пустыни. Уходить, чтобы выжить, спастись от голода. Львы тоже это знают. Большой лев, его две подруги и «подрастающее поколение» уже много дней уходили из дикой, покинутой животными пустыни, по спекшемуся песку, сквозь колючие кусты, через дюны. Львов было больше вначале, но все остальные пали от пуль браконьеров на долгом треке, пока не осталась только эта семья.

Львица окоченела, и уже маленькие беспокойные насекомые стали подбираться к ее телу; мухи, несмотря на ночь, учуяли запах смерти и медленно и беспорядочно летали, подобно искрам, в лунном свете. Лев поднялся и, опустив голову, издал мрачный и глухой рев — вопль одиночества. Он продрался сквозь тернистые кусты к краю буша и выглянул. Кулик маленькой стрелой взлетел кверху, оставив шлейф мглистой пыли на лунной дорожке. Облака, похожие на чешуйки рыбьего бока, отсвечивали первыми лучами рассвета. Утренняя звезда, большая и близкая, плыла в притихшем небе.

Лев тронулся в путь один.

На рассвете между двумя красноватыми отрогами дюн появился зеленый грузовичок охотничьего патруля. К борту кузова наклонился бушмен и похлопал по стальной обшивке кабины. Машина остановилась. Бушмен спрыгнул, и вслед за ним два обугленных солнцем объездчика в хаки и фетровых шляпах с зелеными кокардами. Они увидели чужую автомобильную колею на песке; бушмен прошел немного вдоль колеи вперед, потом вернулся.

— Давние следы, Хенрик? — спросил его старший объездчик.

— Вечерние, — ответил бушмен.

Они ехали вдоль колеи примерно с полчаса до того места, где браконьеры повернули к открытой границе. Преследовать их уже не было смысла, и патрульные вернулись по той же колее назад — не найдут ли они еще каких следов... Бушмен Хенрик залез в буш и почти у края кустов обнаружил свежий след льва.

— Кгам"ма! — воскликнул он. — Лев!

Остальные подошли и молча смотрели на след.

— Это царь всех львов, — сказал наконец Хенрик на африкаанс.

— Ты знаешь его?

Бушмен удивленно покачал головой и с восхищенной улыбкой измерил своей маленькой ладонью отпечаток огромной лапы.

— Кгам"ма, оубаас вам ди ле-еус! (Царь всех львов!) — повторил он.

Они нашли недалеко меньшие и более старые следы львицы и сгустки крови, и Хенрик по запаху учуял ее мертвое тело в зарослях. Извиваясь змеей, он полез с буксирным тросом в чащобу, и львицу вытащили на открытое место. Пуля прошла через легкие вверх и застряла под самой шкурой в ключице. Барнабас, молодой объездчик, выковырнул ее оттуда ножом — она была только слегка сплющена.

— Па, винчестер 309, — сказал он старшему объездчику, своему отцу, передавая пулю. — Я догадываюсь, кто это сделал. Гады!

Хенрик пошел по следу Кгам"мы. Потом он сбросил зеленый мундир и ботинки и побежал вприпрыжку вперед. Грузовичок катил следом, повизгивая и буксуя на крутых склонах рыжевато-красных дюн. Милю за милей бушмен бежал без передышки. Солнечные лучи жгли его бронзовую с золотистым отливом кожу и редкие прядки волос на голове. Следы большого льва привели в высохшее русло реки — мелкое, засоренное столетними наносами, с несколькими серебристыми деревьями терновника и соляными кустами. Хенрик остановился и со словами: «Он близко» залез в грузовик.

— Ясно, — сказал Симеон, старший объездчик. — Он идет со стороны Ботсваны — «пасет» травоядных на их «треке жажды» и, как мне кажется, держит путь сейчас к Нособскому водопою (1 Нособ — высохшая река на западе пустыни Калахари в Южной Африке.).

— Хотел бы я повстречаться с ним... — сказал сын.

— Повстречаешься, когда придет время. Не волнуйся.

Они покружили по пескам еще немного, но в тот день Кгам"мы так и не увидели. И никто больше пока не видел его. Пустыня огромна, и лев мог легко раствориться, исчезнуть в ее нехоженых просторах, прячась днем в кустах и одиноко бродя под звездным полотном ночами, а то и «на пару» с пыльным смерчем или грозой.