Вокруг Света 1975 № 10 (2421) - [2]

— Привык, наверно, — говорит Забродин. — Здесь столько самолетов и вертолетов перебывало. Ведь все, абсолютно все по воздуху везли.

Мы видим, как песец, проводив нас взглядом, возобновляет охоту, осторожно к кому-то крадясь...

Вот уже несколько дней я живу с охотоведами и биологами на берегу Бикады-Нгуомы. Изба заметена сугробами по самую крышу. Григорий Дмитриевич сидит на спальном мешке, обхватив руками колени. Покуривая и улыбаясь, он вспоминает, как овцебыки появились на Таймыре. Якушкин — кандидат биологических наук, заведующий лабораторией акклиматизации овцебыков, и ему довелось участвовать в сложной операции по перевозке животных через океан. Рассказывая, он посматривает куда-то в сторону либо вдаль — я привык к этой его манере, вероятно, так ему легче вспоминается.

— В Канаду я приехал осенью, как только последовало приглашение забрать стадо, которое нам подарил президент Трюдо. На острове Банкс, где отлавливали овцебыков, было сыро и серо. Отлов — дело непростое. Особенно осенью. Самцы становятся агрессивны, и к стаду лучше не подходи. Вообще же ученые не сразу разработали методы отлова. При любой опасности овцебыки собираются кучей, становятся бок о бок, навостряют рога и ждут. Растащить их, наверно, и трактору не под силу. Но случайно узнали, что они не выносят шума зависшего над ними вертолета: разбегаются в разные стороны. Тут-то их обездвиживают и ловят. В день моего приезда отлов животных уже закончили, доставили последнюю корову, охотники прилетели на вертолете, по уши вымазанные в грязи. Оказывается, в последний момент «корова» успела прыгнуть в болото, помучились, пока ее оттуда тащили...

Разместили животных по клеткам. Думали вертолетами перебросить на материк, на аэродром, куда смог бы сесть транспортный самолет. Однако летчики с пролетавшего поблизости «Геркулеса» осмотрели с воздуха площадку и согласились сесть прямо на острове. Это было, конечно, кстати. Но при посадке, разворачиваясь, «Геркулес» так «дунул» в сторону клеток с овцебыками, что четыре из них перевернулись. Обезумевшие овцебыки выскочили из клеток и умчались прямехонько в тундру. Конечно, вертолеты были еще на месте, можно было бы попытаться их отловить вновь, но канадцы сказали, что отлов займет много времени, а простой самолета стоит очень дорого... Погрузили мы оставшиеся десять клеток, взлетели, начали набирать высоту, смотрю — у овцебыков пульс учащается, дыхание становится тяжелым. «Беги, — говорю нашему переводчику, — в кабину, скажи, пусть снижаются». Так и летел «Геркулес» на высоте шести километров. Давление в грузовом отсеке держалось как на двух километрах, и овцебыки чувствовали себя нормально. Холод им нипочем, при шестидесяти градусах мороза они часами могут стоять, даже не пытаясь «для разогрева» пританцовывать на месте. Но от такого полета заволновались пилоты. Оказалось, что это самый невыгодный режим для двигателей: на такой высоте они просто пожирают горючее.

На всякий случай подыскали аэродромы для непредвиденной посадки, но до Монреаля все же дошли. Там уже ждал наш «Антей». Фотографов, журналистов собралось, будто мы увозили не овцебыков, а кинозвезд. Полиция на машинах нас окружила, дальше этого кольца не пройти. Перегрузили клетки с овцебыками на «Антей» — и через океан; тут уже заранее обо всем договорились и опять летели в невыгодном для двигателей режиме. Два экипажа поочередно вели самолет, и вскоре мы уже сели в Норильске. Сделали еще одну пересадку и в тот же день на вертолетах доставили овцебыков на Бикаду-Нгуому. Загон был уже готов. Прежде чем выпускать животных, канадцы советовали сделать им по уколу, ввести транквилизаторы, боялись, как бы не подействовал перелет на нервную систему животных, но мы этого делать не стали. Забродин пощупал пульс, и решили — пусть привыкают без вспомогательных средств. Первый бык так резво выскочил из клетки, что мы испугались, как бы он не врезался в сетку и не пробил ее. Но он остановился, вдохнул шумно свежего воздуха и заревел. Мы стали выпускать остальных животных. У иных от перелета дрожали „ноги, первое время им даже было трудно стоять, но вели они себя сдержаннее. Потом животные закружились по загону и подняли такой рев, что мы побыстрее скрылись в палатке. Дня три ревели, горевали по своей Канаде. Но потом объединились в стадо и успокоились.

Когда привезли овцебыков, погода жуткая стояла. Ветер, дождь, облачность. Я в те дни ни одного снимка не сделал. А на четвертый день прояснило, солнце засияло, тундра золотом засверкала. Вышел я из палатки, смотрю — лежат мои милые у речки, отдыхают. И у меня на душе легче стало, думаю: «Значит, пришлась им наша земля, и дело теперь пойдет».

Начали дом строить, баню, гараж. Одновременно изгородь возводили, делали большой загон. Морозы начались, но к зиме мы успели перевести быков в вольер попросторней, где они уже сами могли отыскивать корм.

К весне мы узнали, что американцы тоже решили подарить нам овцебыков. Сорок голов. Половину было решено выпустить на острове Врангеля, а двадцать доставить сюда. У американцев акклиматизированы гренландские овцебыки, другой подвид, они попросили, чтобы мы их не смешивали с канадскими. Пришлось возводить еще один отдельный загон, а когда завезли, их стадо само собой распалось. Корова с телятами предпочла канадских овцебыков, тянется к ним и постоянно торчит возле сетки. И канадские тоже вроде бы неравнодушны к ней, так и держатся одним стадом, хоть изгородь меж ними рви. Сейчас достраиваем изгородь для основного загона, который охватит большую территорию тундры, где овцебыки смогут свободно пастись как на воле. Как закончим, на Бикаде-Нгуоме опять наступит тихая жизнь. Лишь двое-трое ученых будут жить здесь, заниматься постоянным наблюдением за овцебыками, оберегать их от волков.