Вокруг Света 1975 № 08 (2419) - [34]

В связи с усилением доспеха роль рыцарского меча несколько падает, зато копье служит по-прежнему верно, и если не протыкает, то выбивает противника из седла. К XVI веку оно превращается в толстый трехметровый шест с маленьким острием. Такую тяжкую пику, обладающую страшной пробивной силой, уже не удержать одной рукой. Поэтому ее подпирали стальной подставкой, привинченной к груди кирасы.

И все же доспехи, в которых нельзя было ни встать, ни повернуться, были. Это турнирные доспехи XVI века. Турниры, пышно обставленные игрища, призом на которых были доспехи и конь поверженного соперника, известны с XI века. До конца XV века рыцари на турнирах бились в основном тупым оружием и в обычных боевых доспехах. Но в XVI веке правила ужесточились, стали драться острым оружием. Погибать в игре хотелось еще меньше, чем в бою, и доспехи для турнира «специализировались». Для пешего поединка доспехи делались полностью закрытыми и требовали особой изощренности мастеров в изобретении дополнительных подвижных сочленений. Комплект для группового боя — стенка на стенку — отличался от боевого только тем, что левая часть груди, плечо и подбородок — места, куда направлялся удар копья, — защищались дополнительной, сложной формы, толстой железной пластиной, привинченной к кирасе. Зато доспех для конного копейного поединка — весил до 85 килограммов. Он закрывал только голову и торс всадника, но имел толщину около сантиметра и был почти неподвижен — ведь надо было только ударить копьем. Облачали в него рыцаря, посадив на поднятое над землей бревно, так как с земли он сесть на коня не мог, да и выдерживал в нем боец очень короткое время. Турнирное копье имело вид настоящего бревна, с прикрепленным стальным кругом у рукояти — защитой правой руки и правой стороны груди. Конь для турнира также обряжался в особо толстый доспех, да еще поверх стального нагрудника клали толстый кожаный валик, набитый чем-нибудь мягким. Рыцарь сидел в огромном седле, задняя лука которого подпиралась стальными стержнями, а передняя была так широка, высока и простерта вниз, что, окованная сталью, надежно защищала ноги всадника. И все это хозяйство покрывалось богатейшими геральдическими мантиями, попонами, на шлемах возвышались геральдические фигуры из дерева, копья обертывались лентами.

Доспехи и мечи — свидетели, и отнюдь не молчаливые, целой эпохи в развитии военного дела, кузнечного ремесла и декоративного искусства, свидетели славы и позора — сейчас тихо стоят в музеях и холлах, а кости их хозяев тлеют на полях сражений, под величественными надгробиями. И пусть мы знаем не только о высоте рыцарского духа, но и о низости воинов-феодалов, они по-прежнему видятся нам такими, какими описал их автор «Песни о Роланде»:

...Стальные шпоры на ногах надеты,

Кольчуги белые легки, но крепки,

Забрала спущены у ясных шлемов,

На поясах мечи в златой отделке,

Щиты подвешены у них на шеях,

И копья острые у них в руке.

М. Горелик, кандидат искусствоведения. Оформление автора

Этна: вулкан и люди

У вулканолога немало общего с врачом. Как для хирурга бывает «интересна» язва, приносящая немало страданий больному, но одновременно дающая ценный материал для врачующего, так и вулкан, являющийся бедствием для живущих на нем людей, обогащает знаниями вулканологов.

Постоянная и большей частью умеренная активность Этны — редкая удача для исследователя. Добавьте сюда разнообразные преимущества, которые предоставляет вулкан на земле древней цивилизации, начиная от лабораторий и магазинов, кончая средствами сообщения, торными дорогами, а главное — аэродромом, сокращающим до двух-трех часов путь из Парижа до Этны. Постоянство этнийской активности позволяет заблаговременно составлять программы исследований. Можно быть уверенным; к назначенной дате хоть в одном кратере будет наблюдаться интересная форма активной деятельности — что весьма проблематично на обычном вулкане, если он вообще не уснул!

Некоторые замеры необходимо делить прямо в жерле, а не на почтительном расстоянии от огнедышащей бездны; это, в частности, относится к определению химического состава газов и их физических характеристик. Ведь уже в метре над воронкой газы трансформируются. Расширение, охлаждение, химические изменения в результате взаимных реакций, смена температурных условий и давления, окисление кислородом воздуха — все это полностью меняет «лицо» летучих частей вулканических выбросов и затуманивает их истинную природу.

Особые надежды во время апрельского извержения 1971 года мы возлагали на самый южный из новых кратеров — тот, что открылся в нескольких сотнях метров от обреченной станции. Лава, непрерывно изливавшаяся из нижнего края трещины, уносила, словно на ленте транспортера, все шлаки. Это позволяло проникнуть внутрь кратера, туда, где образуются загадочные газы. Обычно до них просто не добраться, а здесь они вырывались прямо с верхушки глубинного столба магмы...

Увы! Нам удавалось прорваться в святая святых едва на десятые доли секунды; продержаться же там необходимое для взятия проб время не представлялось возможным: когда град раскаленных бомб немного стихал (что случалось не часто), адский жар огнедышащей печи, где на дне плескалась жидкость, нагретая до тысячи ста градусов, был непереносим даже в специальных термоизолирующих костюмах.