Вокруг Света 1975 № 08 (2419) - [18]

И каждый раз разговор о родах заходил в тупик. Но я продвигалась медленно по лесистому плато Вайнад, уходя все дальше в глубь древней земли. Сначала мне удалось выяснить, что в каждой деревне панья есть свой выборный вождь. Его называли «куттан». Потом оказалось, что при вожде есть совет «коттани». Все дела в деревне решает он. Основное место в работе совета занимали проблемы семейной жизни. За супружескую неверность совет наказывал и мужчин и женщин. Наказывал штрафом от 7 до 10 рупий. Деньги шли на устройство праздников. Здесь сохранились основы древней демократии. Раз есть вождь, значит, есть еще племя. А потом выяснилось, что не все панья забыли о своей родовой организации.

...Он пришел ко мне в Чингери под вечер и сказал, что живет в деревне неподалеку. Он был сед, темнокож, с живым подвижным лицом.

— Мадама, — сказал он, — говорят, что ты ищешь умного человека.

— Хочешь сказать, что ты тот умный человек? — спросила я.

— Конечно, — уверенно ответил он. — Я не только умный, но еще и жрец.

— Прекрасно. Так давай поговорим.

— Давай, — охотно согласился он.

И мы поговорили. Теперь я считаю, что Кулиен, сын Курумена, не только умный человек, но и самый памятливый среди панья.

Оказалось, что у панья существует 108 родов. Их называют «кулам». Во главе каждого стоит вождь. Роды называются по имени предков, их основателей. Конечно, Кулиен не помнил все 108. Но некоторые назвал: Теваньен, Кадайран, Маниямкодан, Нанжильвудан, Нарикодан, Паппалан, Черанкодан. До сих пор дети принадлежат куламу матери, а муж, согласно традиции, живет в роду жены, в ее доме. Правда, теперь есть отклонения от традиции. Но все это свидетельствует о том, что родовая система у панья была матриархальной. В некоторых местах, правда очень редко, еще сохранилась и форма матриархального брака — полиандрия, или многомужество. Когда-то, как сказал Кулиен, собственность в племени принадлежала женщинам и переходила от матери к дочери. Но теперь положение мужчин в этом отношении улучшилось, и собственность делится — если есть, что делить — поровну между дочерьми и сыновьями.

Тропа в ночи

Когда в Вайнаде наступает апрельская ночь новолуния, панья устраивают праздник в честь богини Мариаммы. Для меня этот праздник начался несколько необычно. Поздно вечером я рассталась с нилгирийскими панья и пересекла границу штатов Тамилнад и Керала. Через несколько миль от границы, уже на «той стороне», меня поджидал господин Кришнан. Помнится, я рассчитывала отдохнуть хотя бы ночью. Но господин Кришнан был не из тех, кто потворствовал таким слабостям. Округлив по-мальчишески глаза, он таинственно спросил меня:

— Знаете, что будет сегодня ночью?

— Нет, — чистосердечно призналась я.

— Сегодня ночью будет такое... — продолжал напускать туману господин Кришнан. — Короче говоря, вам не придется спать сегодня ночью, — неожиданно закончил он и рассмеялся тихо и, как мне показалось, довольно ехидно.

Я не рассердилась. Только переспросила, что же все-таки будет ночью.

— Ой! — схватился за голову господин Кришнан. — Будет такое... В общем, надо спешить.

Я посмотрела на часы. Стрелки показывали полночь. Без дальнейших расспросов я подчинилась господину Кришнану.

Сначала дорога была пустынной. Над ней стояло темнее звездное небо, и теплый ветер шумел в зарослях, тянувшихся по обе стороны. Время от времени ухала какая-то ночная птица. Из-за поворота вынырнула придорожная харчевня под пальмовой крышей. На харчевне было написано: «Отель Париж». «Париж» освещался керосиновой лампой, а над прокопченным его прилавком торчала лохматая голова, грустно и задумчиво смотревшая на темную дорогу. «Отель Париж», здесь, в глуши, при лесной дороге. Мне стало смешно и расхотелось спать. Куда и в каком направлении мы ехали, я не знала. Да это было, наверное, и неважно. Сквозь деревья скользил тонкий серп молодой луны.

...Из медленно плывущего клока тумана засверкали огни. И когда они оказались рядом, я различила множество факелов над бесконечным потоком маленьких темнокожих людей.

Резко пели флейты, стучали барабаны. Древнее племя панья двигалось по своей ночной тропе к всемогущей богине Мариамме. Панья шли сквозь ночь мимо спящих деревень, через засыпавшие городки. Милю за милей.

Сколько веков они так шли? Что задержало их в пути? Почему они не заметили, что их тропа превратилась в асфальтированное шоссе? Что там, где когда-то были джунгли и стоял лесной деревянный храм богини Мариаммы, теперь вырос городок Кальпетта? Может быть, их это не касалось? Какой-то закон древней жизни властно звал их в то место, где находилась богиня. Они шли через город, удивленно расширив глаза и автоматически перебирая ногами. Город не спал, он ждал этого зрелища. Древняя факельная процессия панья запрудила его узкие улицы. Город приготовился к встрече. Балаганные зазывалы хватали панья за руки. Но те их не замечали. Клоун бил в большой барабан. Пронзительно кричал продавец цветных воздушных шаров. Акробаты взлетали к небу, туда, где стоял серп молодой луны. Город был наполнен своей музыкой, и звуки флейт панья потонули в ее разноголосье. Но длинная, протянувшаяся на весь городишко процессия панья упорно продвигалась к храму. Они шли, не замечая ни лотков продавцов сладостей, ни коробейников, разложивших свои яркие товары на заплеванной мостовой. Они осторожно обтекали препятствия и снова смыкались. В узкой прихрамовой улице их непочтительно толкали, над ними смеялись. Они мешали горожанам, которые пришли посмотреть на них же.