Вокруг Света 1975 № 06 (2417) - [51]

Вечером друзья жениха верхом отправляются за невестой. В руке у каждого — горящий факел. Девушка, с которой при этом нельзя никому говорить, вспрыгивает на коня и устремляется за всадниками. В молчании кавалькада объезжает три деревенских колодца, откуда невеста набирает в огромное медное ведро воды. В этой воде она вымоется вечером, а ее подруги зажгут под окнами каганцы: в их огне сгорают все грехи юности.

Вечером у жениха снова собираются гости, но предмет, так сказать, их собрания весьма серьезен: будущая теща присылает испеченный ею хлеб, который быстро ломают на куски, и тот, кто найдет в нем серебряную монету, женится раньше всех. Ровно в полночь над жениховым домом вывешивают флаг.

Главное начинается в воскресенье. Сначала это бритье жениха. Бритье как бритье, только вместо воды и мыла пользуются вином. Всадники меж тем отправляются за невестой. Подъехав к дому жениха, она должна перепрыгнуть на коне через плетень, а потом соскочить, не касаясь ни узды, ни стремян. На пороге стоит свекровь и зорко следит, чтобы невестка не перешагнула порога левой ногой. Свекровь три раза легко ударяет ее караваем хлеба по голове, приговаривая: «Хлебом жива будешь, а меня слушать должна!»

Вечером друзья отвезут молодых в подвал, пол которого выстлан хвоей. Щелкает за спинами молодых замок, и...

...и оба бросаются к лежащим в углу шапке и ботинкам. С шапкой дело просто: по поверью, если жена отнимет шапку у мужа, то будет в замужестве счастлива. Так. что муж, посопротивлявшись для вида, уступает шапку жене.

А вот с ботинками куда сложнее: ведь тот из супругов, кто их упустит, будет ходить под каблуком у другого всю жизнь...

Л. Минц

Озеро или море?

Что такое море? Большая Советская Энциклопедия отвечает, что никто еще не смог дать точного определения. «Общепринятой классификации не существует».

В самом деле: Черное море — это море. Через проливы соединено с Мировым океаном. Азовское тоже «вливается», но, по определению БСЭ, это «...огромный мелководный залив Черного моря». Каспий тоже море, которое никуда не вливается, но соленое и довольно большое, хотя и быстро уменьшающееся. В 1930 году оно имело площадь зеркала 424 тысячи квадратных километров, в 1952 году уже всего около 300 тысяч. О нем сказано в энциклопедии: «...величайшее по площади, бессточное озеро». Аральское море. Тоже соленое и бессточное, но, кроме того, сравнительно небольшое — 66 тысяч квадратных километров (1942 г.). Как говорит БСЭ: «...соленое озеро в Узбекской ССР».

Но появились еще и новые моря: Московское, Цимлянское, Рыбинское, Киевское... Не соленые. Не очень большие. Отгороженные от Мирового океана плотинами.

А вот Байкал почему-то до сих пор официально считается озером. «Самое большое пресноводное озеро Азии и Европы. Самое глубокое из озер земного шара. Площадь 31,5 тысячи квадратных километров», — говорится в БСЭ.

Не пора ли исправить эту несправедливость?

Ведь в народной песне, которую так любил Владимир Ильич Ленин, прямо так и поется: «Славное море, священный Байкал...» И особенно теперь, после принятия ряда законов об охране природы, возведение Байкала в ранг моря придало бы новые силы всем борцам за сохранение этой жемчужины нашей страны.

Как-то в окрестностях Байкала в разговоре я употребил выражение «озеро Байкал». Мои собеседники — и буряты, и русские — обиделись, сдержанно, но твердо заявили: «Байкал не озеро, а море».

Так как всему имя дает народ, который назвал Россию — Россией, Москву — Москвой, Байкал — Байкалом и так до самого маленького села, до крохотной речушки, до неприметного холмика, признаем право народа называть наше сибирское чудо — Байкал — морем, как и поется в песне.

О. К. Антонов, генеральный авиаконструктор, депутат Верховного Совета СССР.

Джеффри Дженкинс. Берег Скелетов

Продолжение. Начало в № 3—5.

«Ну и жучок же был мой покойный дедушка! — мысленно пошутил я. — Припрятал целый остров, о котором никто ничего не знает! Но ведь мне-то вовсе не трудно это проверить».

Я подошел к штурманскому столику и отыскал карту Адмиралтейства «От бухты Тигровой до Валвис-бей» с пометкой, что она составлена главным образом на основании немецких карт по 1930 год включительно. С помощью измерителя я определил, что остров должен находиться милях в двадцати к югу от устья реки Кунене, но ничего похожего на остров там не нашел. Снова проверил данные. В этом месте побережье было отвратительным — мелководье с массой отмелей, и... никаких признаков острова Двух кривых дюн. Правда, южнее Валвис-бей торчало много отдельных скал, которые как-то можно назвать островами, однако севернее и близ устья реки Кунене, по которой проходит граница между Юго-Западной Африкой и Анголой, вообще ничего не было.

Я все еще ломал голову над этой загадкой, когда мои размышления прервал голос Джона:

— Обращаюсь на центральный пост к командиру.

— В чем дело? — спросил я.

— Шумопеленгаторщик Биссет уловил какие-то странные шумы. Определить их происхождение не может.

Остров двух кривых дюн

— Слышимость хорошая, Джон? — спросил я.