Вокруг Света 1975 № 03 (2414) - [24]

Лаборант Андрей Блохин извлекает из коллекции пеструю птичку с синим отливом на хвосте. Гарбузов бережно берет ее в руки.

— Малая кукушка! Ну уж это действительно невероятно. Знаете, ребята, чем дольше живу в этих краях, тем больше верю в чудеса. Загадочная страна!

Снова всплывает история с гнездом черного грифа.

— Тут, пожалуй, нет правых и виноватых, — рассуждает Владимир Константинович. — Увидев человека у гнезда, грифы обязательно улетают прочь. И не только грифы...

— Но почему они бежали? Ведь человек никогда на них не охотится, — спрашиваю я.

— Действительно, вопрос. Гриф никого не боится. В воздухе он король. Питается падалью — значит, и на земле нет соперников. Грифы не боятся ни шума, ни машин. Однако боятся человека, а вернее — человеческих глаз. Боятся также трубы, бинокля, фотоаппарата... Впрочем, как и многие животные. Не случайно глаз у них часто замаскирован.

— А фламинго? Правда, вы видели их гнезда?

— Я не раз летал к урочищу Баба, туда, где когда-то повезло академику Сушкину. И вот два года назад я все-таки усмотрел их гнезда. Но вблизи... Лишь мечтаю об этом.

Наверно, это наша последняя встреча с Гарбузовым. Отсюда он улетает в Челкар, в свою лабораторию, чтобы заняться исследованием накопленного материала, и я, зная это, снова навожу его на разговор о Тургае. Гарбузов откликается охотно.

— Животный мир Тургая по-своему уникален. Фламинго, как видите, и те нашли себе приют. И все-таки... Дрофа, к примеру, когда-то была обычным явлением, охотились за ней даже на верблюдах — по кругу, а сегодня ее почти не встретишь. Стрепет ушел в предание... В ноябре, когда идет гон кабана, рев стоит по округе, как в свинарнике, но уже бьют его браконьеры. Тургай в переводе с казахского — птица. И в самом деле, какой только птицы нет в прибрежном тростнике! Но тростник безжалостно жгут, чтобы вырос молодой, зеленый — на корм овцам. Здесь нужен заповедник, но как его организовать, когда в Актюбинской области почти нет охотоведческих кадров? Правда, сайгака — главное наше богатство — в заповеднике не удержишь, ведь он мигрирует...

— Значит, нужно создавать заповедник на местах отела, — подводит итог Хахин. — Экспедиция даст рекомендации..

Л. Лернер, наш спец. корр.

Джеффри Дженкинс. Берег Скелетов

Загадка блуждающей отмели

Двадцать один с половиной футов!... Я вздрогнул, и ледяная капля с моего отсыревшего капюшона, скользнув по щеке, образовала на ярко освещенной карте крохотную поблескивающую лужицу. Неприятное ощущение и страх снова вызвали у меня дрожь. Туман сгустился настолько, что стало трудно дышать. Редкий капитан не испытывает тревоги, встречая рассвет в окутанном туманом море, но нет ничего страшнее такого рассвета у Берега скелетов...

«Этоша» тяжело завалилась на правый борт, и новая капля влаги промчалась через складки карты. Поверх нее лежала фотокопия записи судового журнала. Извлеченная из пыльных архивов лондонской судоходной фирмы и написанная архаичным аккуратным почерком, копия сохраняла всю ветхость подлинника, несмотря на омолаживающий блеск, приданный ей волшебством фотографии. «Пять часов утра 13 января 1890 года. Английское судно «Клан Альпайн», следуя из Тильбери в Кейптаун, имея осадку двадцать один с половиной футов, в точке 18°2" южной широты и 11°47" восточной долготы получило удар от столкновения с неопознанным предметом; возможно, это была отмель. Пеленг — 326°, расстояние около двадцати шести миль от мыса Фрио...» Сомнительно... «В трюме № 1 появилась течь, но судно следует дальше, хотя и с уменьшенной скоростью».

Это было все, что сообщила мне страничка из судового журнала «Клан Альпайн».

Двадцать один с половиной футов!.. Черт возьми, это очень мало, ведь осадка «Этоши» полных шестнадцать! Судя по пеленгу — триста двадцать шесть градусов, — отмель должна находиться милях в трех-пяти от берега, если, конечно, пеленг определен правильно. Я с сомнением покачал головой, и снова капля влаги щелкнула о карту.

Нет, одной выписки из судового журнала «Клан Альпайн» недостаточно. Если я буду ориентироваться лишь по ней, «Этоша» сядет на ту же самую мель еще до того, как я успею сориентироваться. Но помогут ли решить загадку журналы других судов? Я протянул руку к трем фотокопиям — они лежали в правом верхнем углу карты. Карта называлась: «Африка. Юго-западное побережье. Бухта Тигровая — Валвие-бей».

«Кто мог придумать такое звучное название? — рассеянно подумал я. — Неведомый португальский мореплаватель?» Бог ты мой! Да я и сам напоминаю сейчас одного из тех мореходов, что в давние времена вслепую, без всяких карт спускались от Анголы вдоль побережья Юго-Западной Африки. Разница лишь в том, что в год 1959-й от рождества Христова я пользуюсь не ручным лотом, как делали моряки, скажем, в году 1486-м, а эхолотом, и под ногами у меня покачивается палуба превосходного траулера с мощными двигателями, а не медлительная каравелла с хлопающими парусами. Сейчас она была бы беспомощной игрушкой волн, я же вел «Этошу» в неизведанное, едва касаясь штурвала...

Все три фотокопии я разложил веером под выпиской из судового журнала «Клан Альпайн». Прэтт из Адмиралтейства на славу поработал со старыми судовыми журналами. Сам-то я в моем нынешнем положении не имел к ним доступа, и Прэтт оказал мне эту любезность из чувства дружбы, возникшей между нами еще в те дни, когда мы вместе служили на флоте.