Вокруг Света 1974 № 08 (2407) - [40]

— Подходим. — Рулевой пустил мотор на холостые обороты. — Вон (рыбаки уже на лов идут...

Борис соскочил на дощатый настил и пошел к собравшимся на берегу рыбакам.

— Здравствуйте! А начальство где?

— Я за него... Бригадир.

К нему подошел высокий парень в брезентовой робе. Борис показал ему фотографию. Парень взял ее в руки, пригляделся, позвал рыбаков.

— Это ж Ломов, — сказал один из них. — Я его с дедом Морозовым видел. Вроде рыбалить собрались, снасти несли...

— А где Морозов живет?

— На той стороне деревни, около болота. Его изба одна там осталась...

— Давайте провожу, — вызвался бригадир, — все равно мне в контору надо.

По дороге Борис и Сергей сообщили ему о случившемся. Парень испугался.

— И мы заболеть можем?

— Необязательно. Только необходимо при малейшем заболевании желудка обратиться в медпункт. Кстати, зайдем туда, возьмем с собой фельдшера. Он при медпункте живет?

Бригадир кивнул.

Вместе с фельдшерицей, женщиной лет тридцати, они направились к дому Морозова. Вчетвером они подошли к осевшей деревянной избе. По двору разгуливал в одиночестве крупный рыжий петух.

— Он у деда заместо пса, — улыбнулся бригадир. — Имя даже собачье — Полкан...

— Дед один живет?

— Один... Старуха второй год как померла. Дети где-то далеко.

Борис постучал в обитую мешковиной дверь.

— Да заходите, он все равно не услышит. — Бригадир толкнул скрипящую дверь. — Эй, дед! Ты где?

Никто не отозвался.

Отодвинув бригадира плечом, Борис быстро вошел в избу. На полу в одном исподнем лежал старик.

Борис нагнулся над ним и тут же выпрямился.

— Жив. Нужна срочная помощь. Вызывайте вертолет с бригадой. Послушай, друг, — повернулся он к бригадиру. — Сюда нельзя никого пускать. Собери комсомольцев, дружинников, объясни все, как есть... Понял?

— Доктор, это холера? — На Бориса смотрели округлившиеся глаза фельдшерицы.

— Безусловно... А что?

— Я не могу... Я боюсь...

Фельдшерица что-то беззвучно шептала, на ее глазах выступили слезы.

— Боюсь я, — тихо повторила она.

— Возьмите себя в руки. Вы — медик и знаете, что холера не передается по воздуху... Стыдно, честное слово...

Борис опять нагнулся над больным.

— Подайте лучше медицинскую сумку. И еще, — он помедлил. — Идите в медпункт, приготовьте раствор хлорной извести. Соберите санактив. Здесь надо все продезинфицировать.

28 июля 1970 года, 6 часов 00 минут...

Он сделал Морозову одну инъекцию, другую. Но тот не приходил в сознание, и Борис принялся растирать старику грудь...

Нарастал шум мотора. Низко, почти касаясь верхушек деревьев, пролетел вертолет. На мгновение зависнув, он опустился на площадку у дороги. Из боковой дверцы, помогая друг другу, спрыгивали на землю врачи, фельдшеры, лаборанты, выгружалась аппаратура.

Старик постепенно стал приходить в себя. Прибывшие врачи готовились к обследованию.

В медпункте бактериологи оборудовали лабораторию.

Полный терапевт сменил Бориса, и он вышел во двор. Изба Морозова стояла у самого края болота. «В половодье, наверное, заливает... Соседи-то подальше и повыше построились...»

Санитары разводили в ведрах хлорную известь. Петух Полкан стоял рядом и, склонив набок голову, недружелюбно поглядывал на них. «Надо бы его кому-нибудь отдать», — подумал Борис и попросил санитара поймать Полкана.

С дедовым петухом Борис поднялся к соседнему дому. Не успел он открыть калитку, как ему под ноги бросился пушистый лающий комок.

— Замолчи, дьявол! — Навстречу Борису из-за сарая вышла женщина с охапкой поленьев. Увидев врача в халате, она опустила дрова на землю, вытерла руки о фартук.

— Вы не сможете на время приютить этого красавца? — Борис протянул петуха. — Пола Морозов из больницы не вернется...

Женщина боязливо посмотрела на птицу.

— А от него заразы не будет?

— Что вы, что вы! Он чист, как агнец, — Борис засмеялся.

Женщина осторожно взяла петуха в фартук и пустила его в курятник.

Борис повернул к лаборатории. Он понимал, что теперь у него впереди много дел.

Вас. Аникин

Рыжебокая

Вчера ребята двинулись по берегу на восток, а я остался в этом маленьком, заброшенном чукотском поселении. В тундре или тайге одиночество переносится легче; здесь же все напоминает о людях — каждая раскрытая настежь дверь дома зовет в гости, а там только пустые стены, остатки скарба и больше ничего. Когда вечерний туман обволакивает дома, до слуха доносятся неясные голоса, какие-то шумы, и кажется, будто тени мелькают в окнах, и тревожат мысли о привидениях. А в тундре ты один со своей палаткой, оружием, костром, и тебе спокойно — ничто не тревожит, только непогода. Если и зверь поблизости, он обойдет стороной.

...Недавно мы прокладывали маршрут по среднему течению нашей речки. К вечеру пал туман. Мы уже готовились к ночлегу, как вдруг раздалось чье-то хрюканье. Я оглянулся и оторопел — мимо палатки шла медведица с двумя медвежатами. Мамаша остановилась, один из малышей направился к палатке, но она рыкнула на него. Я позвал ребят. Вылез Виталий с ружьем, зарядил жаканом. Вася кинул мне фальшфейер, а сам лихорадочно рылся в своем фотохозяйстве, искал пленку самой высокой чувствительности, которая могла бы сладить с туманом.