Вокруг Света 1974 № 06 (2405) - [26]

Полхов-Майдан

Село как село, и люди обыкновенные. Горьковская область не край земли, центр России, места обхоженные. Речка через село течет в заросших ивой берегах, Полховка называется. Тихо, уютно. Играют красноватыми бликами деревенские окна в лучах короткого зимнего дня. Рубленые избы в павлиньих цветах наличников словно прислушались: не раздастся ли звук свадебной песни под гармонь, не выйдет ли вслед за ней хоровод разряженных в сарафаны полховских девушек в больших старинных полушалках навыпуск.

В каждой избе на широкой полке возле окна ждет своей очереди бель — огрунтованные под раскраску круглые деревянные шкатулки. Как-никак Полхов-Майдан — место исконного русского промысла. Порой деды рассказывают, как возили свои изделия вниз по матушке по Волге до самой Персидской земли. Мужчины и сейчас точат на станках заготовки из липы, женщины раскрашивают их.

Фабрика «Красная заря», что разместилась поблизости от деревни, встретила нас метелью липовой стружки в токарном цехе, резким смолистым запахом краски и лака, рядами глазастых матрешек, бордовыми горами грибов, шкатулок, игрушечных балалаек. С мелодичным цоканьем сухого дерева складывают мастера готовые матрешки. У каждой пышная коса с бантом, спереди прямой пробор и сарафан в ярких цветах. У тех, что побольше, внутри по двенадцать веселых сестричек, мал мала меньше.

Мастера склонились над белью. Красят с упоением, с азартом.

— Обычно от карандаша работают, а у меня так лучше получается, — рассказывает мастерица Анна Иосифовна Цветкова, не прерывая работы. Из-под ее рук по белому бочку деревянного гриба быстро-быстро бегут роскошные желтые цветы. — Сначала тушью контур делаю по бели, пером рондо, потом уж крышу. С разживкой — это когда сначала желтым проходят, а потом малиновым, рудамин у нас называют, или другим каким цветом частью по желтому захватят. И тут третий цвет получается — яркий, веселый. Грунтуем обыкновенно крахмалом, два раза. Третий раз окрахмалить — может пенками отлететь. А когда уж готово все, надо лаком покрыть. Два раза облачишь, пожалуй, не смотрятся — надо три...

Начинала я красить с малолетства, у нас все в деревне так. Лет шесть-семь, уже матери поможешь, девчонкам в охотку. Все сядут обедать, а я работать, пока обедают-то. Возьму покрашу, покрашу, а потом в плетенку на дно и другими, готовыми, завалю. Совсем не умела ничего. А взрослые вроде и не видят...

Пока Анна Иосифовна рассказывала, на деревянном грибе выросла большая роза с малиновыми, красными, желтыми лепестками, с черным глазом-полумесяцем посередине. Вот появились желтые, красные трезубцы небывалых васильков, ягодки, травки, бутоны...

— Вы к нам на русалии приезжайте, весной, когда русалку провожать будут, — говорит Анна Иосифовна. — Тот год ездили в лес, плели венки и кидали их в речку. Это называется провожать русалку. Девушки, как и положено, плетут венки, угощают ребят. Такой уж у нас обычай. А вот в Криушах, в соседнем колхозе, там и на тройках катания бывают...

Анна Иосифовна отставляет расписной гриб в сторону, посматривает на него, думает. Так ли получилось, как хотелось?

Сколько фантазии и поэтичности в росписи Цветковой! Сколько сказочности и выдумки в работах ее односельчан — Любы Кожевниковой, Надежды Ляпиной, мастеров Сентюревых

и других.

В 1966 году фабрика вернулась к традиционной полхово-майданской росписи, в то время как долгие годы она добросовестно копировала образцы мастеров из села Семенова. Отошли семеновские листья и цветочки на фабрике, отошли и на селе. Но все-таки семеновский орнамент пустил корни в Полхове-Майдане, превратившись в крутые разноцветные завитки остролистной травки. Но это уже не семеновская роспись, а своя, майданская, и характер ее не спутаешь ни с какой другой.

Полховские мастера пишут пейзажи. Пишут на бочатах, «яблоках», шкатулках. Используют иногда нитрокраски, рисуют и без контура, по черному, лиловому, бордовому, челеному полю (что истинно полховской росписи по белому вопреки), пишут быстрыми, летящими мазками. И рассыпаны по этому фону ягоды, ромашки, розы.

Лучшие полхово-майданские образцы сумели унаследовать достоинства русского народного стиля. В нем привычно уживаются темный контур и яркий броский мазок, любовь к резким сочетаниям бордового, желтого, синего и зеленого. И все такое праздничное, веселое, что взгляни на шкатулку в самый пасмурный день и не выдержишь — улыбнешься.

...Закат горит над темными крышами домов, малиновыми, янтарными полосами ложится на снег. Совсем как на пейзажах полховских мастеров, не хватает только летней зелени садов, сиреневой голубизны Полховки, красных с золотом яблок.

Ю. Холопов

Племя на кварцевых холмах

Нашествие протоавстралоидов

Я встречала их в Индии повсюду. От Гималаев до мыса Коморин. Они представали передо мной в самом разном качестве. Среди них были министры, профессора университетов, простые крестьяне, рабочие плантаций. Всех не перечислишь. Легче сказать, кем они небыли. Там, где о них почему-то не помнили, они насмешливо глядят с барельефов старинных храмов, растянув в застывшей улыбке толстые губы. И ошибиться нельзя. Это опять они. В развалинах древнего Читтургарха, на краю Раджастханской пустыни их лицами украшены колонны храма Солнца. И сам бог-Солнце — Сурья — один из них. Так же, как и у них, у Сурьи широкий нос, толстые губы и улыбчиво-задумчивые глаза. Такими же глазами смотрел на меня страж около дворца Джайпурского махараджи. Он стоял у сводчатых ворот, которые вели во двор со множеством арок, переходов и причудливых башенок.