Вокруг Света 1973 № 11 (2398) - [35]

В этот день облака желтой пенджабской пыли висели над долиной. Они притушили яркое солнце и закрыли горы. День выглядел пасмурным и ненастным. Идти никуда не хотелось. Однако, несмотря на плохую погоду, около виллы Рерихов, как всегда, было шумно. Сегодня, как и каждый день, сюда поднимались группы экскурсантов, шумные компании студентов. Они останавливались у ворот виллы и робко спрашивали, здесь ли находится галерея картин Рериха. Как обычно, их встречал неизменно приветливый Святослав Николаевич Рерих. Он вел посетителей в комнаты первого этажа, где по стенам развешаны гималайские этюды русского художника. Люди подолгу стояли у этих картин, удивлялись, что они написаны русским, а потом спускались вниз по склону к серому камню, на котором высечены слова:

«Тело Махариши Николая Рериха, великого друга Индии, было предано сожжению на сем месте 30 магхар 2004 года Викрам эры, отвечающего 15 декабря 1947 года. ОМ РАМ».

Надпись была сделана на языке хинди.

Когда наконец последняя группа индийских почитателей таланта русского художника покинула двор виллы, Святослав Николаевич подошел ко мне и задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

— Давайте сходим в «Урусвати», — неожиданно предложил он.

«Урусвати», — мысленно повторила я. Откуда это и с чем связано? И сейчас же возникла ниточка — «Урусвати» — Институт гималайских исследований.

— Разве что-нибудь сохранилось? — спросила я.

— Идемте, — и Святослав Николаевич направился к воротам виллы.

Мы поднимаемся по тропинке, вьющейся по некрутому склону. Метров через пятьсот оказываемся на небольшой площадке, поросшей ярко-зеленой травой. Здесь стоят два здания. Здания Института гималайских исследований. На одном из них еще сохранилась вывеска. «Урусвати» — коротко гласит надпись.

— Весь этот склон и роща, — сказал Святослав Николаевич, — принадлежат институту. Всего 20 акров земли, которую мой отец Николай Константинович отдал для этой цели. Вот в этом доме, — Святослав Николаевич показал на первый из них, — работали и жили зарубежные сотрудники института, а в следующем размещались индийские ученые.

Чуть в стороне, ниже по склону, виднелась груда камней, бывшая, очевидно, когда-то фундаментом. Оказалось, что там стоял дом, в котором жили тибетские ламы, помогавшие Юрию Николаевичу Рериху в его исследованиях.

Мы начали осмотр домов. Шаги гулко отдавались в пустых помещениях. Комнаты тянулись одна за другой. В одном из помещений мы остановились перед дверью. На ней висел массивный замок. Заржавевший механизм замка долго не поддавался. Наконец он со скрипом открылся. Мы толкнули дверь и оказались в большом зале. Свет с трудом пробивался сквозь плотно прикрытые ставни. Когда глаза привыкли к этому сумеречному полумраку, я увидела стоявшие повсюду ящики. Они громоздились друг на друге. Ящиков было много, и толстый слой пыли покрывал их. По стенам стояли застекленные шкафы.

— Наши коллекции, — коротко бросил Святослав Николаевич. Выяснилось, что здесь хранились коллекции, частично оставшиеся от Центрально-Азиатской экспедиции, собранные экспедициями самого института. Богатейший научный материал, к которому несколько десятков лет не прикасалась рука ученого. В застекленных шкафах и ящиках находилась ценная этнографическая и археологическая коллекция. Орнитологическое собрание насчитывало около 400 видов редчайших птиц, некоторые из них сейчас уже исчезли. Ботаническое — полностью представляло флору долины Кулу. Геологическое — содержало немало редких минералов. Тут же были и зоологическая, фармакологическая, палеонтологическая коллекции.

Мы проходим в следующее помещение, по стенам которого тянутся полки с книгами. Четыре тысячи томов — вот ее содержимое. Кроме книг, в распоряжении Святослава Николаевича находится рукописный архив Рерихов.

В одном из зданий мы обнаружили остатки оборудования биохимической лаборатории.

Книги давно уже никто не снимал с полок, лабораторным оборудованием не пользовались...

Но тем не менее все это не производило тягостного впечатления запустения и упадка. Казалось, что люди только недавно покинули эти стены, какими-то не зависящими от них обстоятельствами неожиданно и внезапно оторванные от интересной работы. Они успели только упаковать коллекции и закрыть на замки двери библиотеки и лаборатории...

— Вот что такое «Урусвати» теперь. — Святослав Николаевич печально наклонил голову. — Но ведь советские ученые могут здесь работать? — и глаза его улыбнулись. — Об этом не раз говорили и мой отец, и брат. Почему бы советским и индийским ученым здесь не поработать вместе? Все это, — он обвел взглядом вокруг, — может оказаться в их распоряжении. Русские начали, русские должны и продолжить...

История института была недолгой, но трудной. Институт начал работать в 1928 году и почти прекратил свое существование во время второй мировой войны. Но и за это короткое время было сделано удивительно много. Наладили сотрудничество со многими научными учреждениями стран Европы и Америки. Существовал обмен публикациями с 250 институтами, университетами, музеями, библиотеками, научными обществами. Выла связь с советскими учеными, в частности с Н. И. Вавиловым. Четыре отделения института: археологии и искусства, естественных наук, исследовательская библиотека, музей — публиковали свои труды в ежегоднике, который назывался «Журнал Института гималайских исследований».