Вокруг Света 1973 № 03 (2390) - [49]

К 1899 году судоходство по Миссисипи стало уже почти невозможным. Поскольку подручные средства оказались малодейственными, на помощь была призвана армия. Сначала действовали «холодным оружием»: ненавистный цветок резали, кололи, вырывали, но он и не думал сдаваться. Тогда войска применили «тяжелую артиллерию». Скопления эйхгорний стали подрывать динамитом. Но обрывки растений разносились течением, и речной гиацинт захватывал все новые и новые плацдармы быстрее, чем его уничтожали на старых. На карту была поставлена честь армии, и решено было спасти ее во что бы то ни стало. В Миссисипи полетели тонны мышьяка! Тут уж настырной эйхгорний, казалось, пришел конец. Воды реки несли в океан тысячи увядших голубых цветов вместе с мертвой рыбой, птицами и всевозможными животными, павшими жертвами в этой небывалой войне. Но не прошло и года, как из мелких речушек, каналов и прудов прибыло подкрепление, и эйхгорния со свежими силами перешла в наступление. Этого нового натиска армия не выдержала и... капитулировала. Пароходные компании и рыбаки были отданы на милость победителя.

Впрочем, Америка была не единственной жертвой экзотического пришельца. Почти одновременно речной гиацинт появился и на австралийской земле, а точнее, воде, куда завез его неизвестный любитель экзотической флоры. Оттуда цветок перебрался в Индонезию и в Индокитай. Попав в Западную Бенгалию, эйхгорния захватила все побережье Бенгальского залива и быстро двинулась вверх по Гангу. Очаровательный цветок высадился в Китае, затем появился на Мадагаскаре.

Однако в Азии речной гиацинт встретил совсем другой прием: он превратился в... сельскохозяйственную культуру. Китайцы и вьетнамцы, например, стали специально разводить речной гиацинт и кормить им свиней. Плавучие голубые пастбища пришлись весьма по вкусу и буйволам.

Но вот в Соединенных Штатах «голубую чуму» никак не удавалось прибрать к рукам. Правда, после второй мировой войны, в период увлечения химическими средствами борьбы с сорняками, их испробовали на эйхгорний. Наилучшие результаты дал гербицид 214-Д. Ради близкой победы власти примирились даже с отравлением местной флоры и фауны. Стоило, однако, прекратить распыление гербицида, как через несколько месяцев поверхность рек и озер вновь покрылась голубым ковром. На смену ликованию пришло отчаяние.

Тем временем речной гиацинт проник и в Африку. Там его впервые заметили в реке Конго у Леопольдвиля. Вскоре эйхгорния пышным цветом зацвела уже по всей Африке. Причем на сей раз в распространении речного гиацинта немалую роль сыграли подпольные торговцы этими цветами, которые ловко использовали официальный запрет на их разведение, чтобы вызвать ажиотаж среди любителей декоративных растений.

Через пять лет после своего появления в Судане пришелица изгнала с насиженных мест целые рыбачьи деревни. Суданцы первыми обратились с жалобой на непрошеное вторжение в ФАО — организацию ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства. Проконсультировавшись со специалистами всего мира, эта организация провозгласила «всеобщую кампанию по искоренению эйхгорний».

По заданию ФАО индийский ученый Рао отправился в низовья Амазонки, чтобы изучить насекомых, «пасущихся» на эйхгорний, в надежде найти такое, которое смогло бы приостановить рост растений. Ведь на родине эйхгорнию не считают «голубой чумой». Увы, экспедиция не увенчалась успехом.

Профессор Парижского музея естественной истории Портес выдвинул предложение, которое в принципе сводилось к одному — ждать. Борьба, говорил он, бесполезна, растение победит. Однако распространение подобных эйхгорний захватчиков небесконечно. Оно может продолжаться год, два, три, двадцать лет, но в конце концов наступит биологическое равновесие, и растение перестанет быть грозой водоемов. Нужно только набраться терпения.

Роберту Хорнеру, директору бюро по борьбе с наводнениями в Центральной и Южной Флориде, этот рецепт явно не подходил. Ведь эйхгорния избрала своим местожительством 1500 миль каналов, спасавших этот район от затопления в период сильных летних дождей. Предложения использовать микробов, улиток или бегемотов оказались малоприемлемыми. Бактерии грозили уничтожить не только речной гиацинт, но и остальную флору и фауну, как это уже случилось на Миссисипи, когда применили гербицид 214-Д. Улиток потребовалось бы невероятно много — как минимум, 100 миллионов. Бегемоты же, хотя и пожирали с отменным аппетитом эйхгорнию, имели обыкновение вылезать на берег и пугали население.

Тогда-то Хорнеру и вспомнилась виденная в газете заметка под интригующим названием: «Канал купил живую водорослекосилку». Речь в ней шла о том, что администрация Панамского канала для очистки его от подводных водорослей приобрела в Британской Гвиане ламантина. «Может быть, — подумал Хорнер, — морская корова не откажется и от этой проклятой эйхгорнии?» С большим трудом на мелководье у берегов Центральной Америки отловили нескольких морских коров — гигантов длиной до шести метров и весом в четыреста килограммов, с морщинистой кожей, похожей на слоновью, и усатой мордой, напоминающей моржа. Улов доставили в океанариум в Майами, где выяснили главное: эйхгорния пришлась ламантинам весьма по вкусу. Во всяком случае, в океанариуме суточный рацион каждого животного достигал пятидесяти килограммов.