Вокруг Света 1972 № 12 (2387) - [5]

Рядом с ними стоял и Саша Ефремов. Он первый заметил сигнал бедствия, и уж ему, конечно, не пристало вступать в пустой спор. Но Саша не мог удержаться: разговор уходил не в ту сторону.

— При чем тут меткость, ребята? Все равно близко не подойдем. Во-первых, волной может бросить, столкнемся, да и пламя у него вон какое... А у нас бензин на палубе...

— Ерунда! С кабельтова огонь не достанет, а выброска — свободно...

Спор разгорелся снова. Саша отошел, взглянул на горизонт. Зарево растекалось, ширилось, уже на клубах густого дыма виднелось отраженное пламя. Когда палуба теряла устойчивость, падая в провалы меж волн, и тело становилось легким и чужим, островок огня начинал метаться в Сашиных глазах, и все казалось ему сном, начиная с того момента, когда он впервые увидел за опавшим гребнем красный огонек ракеты.

...Это было совсем недавно, может, час или два назад. Вахтенный Ефремов стоял в уютной полутьме ходовой рубки «Лазарева», и курс груженного мукой теплохода лежал на Хайфон. До смены было еще полтора часа. В этом рейсе Саше повезло с вахтой. Так приятно, сменившись в полночь, пройтись по затихшим коридорам судна, понежиться под теплым душем и потом сразу уснуть в уютной качели-койке.

Он застегнул штормовку, вышел на крыло мостика. Ветер заполнил уши прерывистым гулом. «Лазарев» сидел в воде низко, и горизонт временами скрывался за гребнем. В один из таких моментов, когда форштевень теплохода с шипением раздвинул плотную массу водяного склона и пошел вниз, Саше почудилась над быстро исчезающей границей неба слабая красная вспышка.

Открыв дверь в рулевую, он позвал штурмана:

— Поглядите! Что-то там есть прямо по курсу!

Олейников оставил карту и вышел.

— Ага, поднажал ветерок! Надо бы замерить. — Он поежился. — Ну и что ты видел?

— Вроде красный огонь, но думаю, не ходовой...

Долгое время горизонт был черен, но вдруг четкая звезда красной ракеты вспыхнула вдалеке и медленно опустилась в воду. За ней другая, третья...

— Однако шутки в сторону... Это же сигнал бедствия! Срочно к капитану!

Олейников торопливо записал время и пеленг сигнала в вахтенный журнал и, не дожидаясь капитана, снял трубку машинного телефона:

— Чернюк? Валяй аварийный!.. — Точным движением он вонзил тяжелую трубку на место и добавил, обернувшись к рулевому: — Курс 258 — и не рыскать!

— Есть 258!..

Саша доложил капитану и торопливо скатился по трапу вниз, в каюты к матросам, чтобы сообщить, что «Лазарев» меняет курс, до того, как прозвучит сирена — сигнал тревоги.

— Подъем, ребята! Кажется, не видать нам сегодня сна, как завтра — Владивостока! — крикнул он, едва открыв дверь каюты, но ответа уже не услышал. Заревела сирена, и судно превратилось в четкий боевой механизм. Оранжевые спасательные пояса промелькнули в коридорах, и снова стало тихо, как прежде. На палубе аварийные команды растягивали пожарные шланги, готовили пластыри, концы, спасательные плоты.

...А горизонт светлел. Когда они подойдут совсем близко, это, наверное, будет похоже на день среди ночи, хотя представить такое нелегко...

Темный силуэт мелькнул в волнах недалеко от «Лазарева». Сначала Саша решил, что ему показалось. Он долго не мог сосредоточить внимание на том же месте: отвлекало пламя пожара. А когда стало очевидно, что теплоход приближается к шлюпке, и Саша хотел крикнуть, спокойный голос капитана раздался из спикера:

— Носовой аварийной партии приготовиться к приему шлюпки!

Кому случалось прикуривать в кузове машины, несущейся по ухабистому проселку с хорошей скоростью, тот сможет представить, что значит «принять» шлюпку на восьмибалльном море. Собственно, шлюпку удержать почти невозможно, и тем сложнее задача: снять с нее людей, поймать момент, когда она окажется на уровне фальшборта судна и рядом с ним. А это доли секунды, в каждую из которых шлюпка может разлететься в щепки от удара о борт...

Горящее судно оказалось филиппинским транспортом «Хой Фунг». Под панамским флагом он следовал с грузом фанеры и пиломатериалов из Манилы в Гаосюн на Тайване. Трое из шлюпки были спасены. А на горящем транспорте оставалось еще 24 человека, и спасать их нужно было, не теряя ни секунды. Тушить судно, груженное пиломатериалами, все равно что пытаться залить из огнетушителей пожар на нефтяной скважине.

24 человека на «Хой Фунге», столпившись на баке, поливали себя водой из ведер; одежда, уже готовая загореться, сильно парила.

— Ну что, Ефимыч, попробуем швартоваться, — задумчиво сказал Олькин в микрофон спикера. Это больше походило на просьбу подать совет, чем на приказ. И Колчин понял.

— Бензин за борт? — спросил он.

— Что? Да, да, куда же... И все пожарные шланги — на правый борт.

Боцман выслушал приказ старпома недоверчиво, но, бросив еще раз взгляд на «Хой Фунг», только покачал головой.

— Поспешить бы, Ефимыч, вон как полыхает, — сказал он, когда семь бочек с бензином исчезли в волнах.

— Поспешить не штука, Леша... — неопределенно сказал Колчин. — А вот подойти...

— Думаешь, не выйдет? Пламя собьем снаружи...

«Лазарев», отгороженный от горизонта жарким куполом зарева, шел на отчаянную швартовку. Капитан словно надеялся на чудо, но в последней момент понял, что это невозможно. В это время, едва заметные во тьме, словно избегая встречи, прошли мимо два неизвестных судна.