Вокруг Света 1972 № 12 (2387) - [40]

15 декабря 1970 года Мари Дениз и Макс Доменик прибыли в Порт-о-Пренс в надежде заполучить президентский трон. К этому времени Папа-Док уже знал о своей близкой смерти. Второй инфаркт случился у него 12 марта, и с тех пор Дювалье был полупарализован и едва мог говорить.

...Пока журналистам удалось лишь установить день смерти Папы-Дока. Это не 21 апреля — дата официальная, а воскресенье, вечер 18 апреля! Замечено было, что после воскресного вечера в комнату Папы-Дока входили только его жена, Мари Дениз и кардиолог Теар. В комнату также вносили многочисленные блоки льда, так что в ночь с 21 на 22 апреля, когда было официально объявлено о кончине, вид у Папы-Дока был основательно промороженный. Профессор Теар, настаивавший на том, что смерть наступила именно 21-го, получил портфель министра здравоохранения.

Говорят, что Папа-Док был захоронен стоя; согласно одному из поверий местной религии воду, тот, кто попадет в ад стоя, сможет вечно повелевать своими врагами. Поговаривают также, что, когда Папа-Док появился наконец в аду, дьявол так перепугался, что немедленно удрал в какое-то иностранное посольство. Говорят еще, что Папа-Док оставил завещание в четырнадцати письмах, которые необходимо вскрывать в точно указанные сроки: первое, например, спустя час после смерти. В нем содержался список нового правительства, в котором первым номером значился злейший противник Мари Дениз — Лакнер Камброн. Экспортер плодов манго, совладелец национальных авиа- и туристской компании, Камброн был министром общественных работ до 1969 года. Сейчас у него в руках министерство внутренних дел, обороны, полиция, тон-тон-макуты и, наконец, сам Бэби-Док...

В этой стране все застыло. Во всяком случае, трудно сейчас обнаружить тот революционный дух, который вдохновлял гаитян в начале прошлого века, дух, который помог им изгнать с острова французов и основать первую независимую негритянскую республику. Долгие годы здесь царят нищета, неграмотность, забитость. Никогда еще и нигде мир не видел таких нечеловеческих, таких унизительных условий жизни. Фавелы Бразилии, баррьядос Перу, хижины Боливии, нищие деревни Пакистана — все это роскошные кварталы в сравнении с бидонвилями Порт-о-Пренса. Это здесь четверо из десятерых детей умирают в первые месяцы жизни, это здесь девяносто процентов взрослых не умеют ни читать, ни писать, здесь человек счастлив, если он получает пятнадцать долларов в месяц, здесь даже питьевая вода — предмет роскоши...

...Вот и еще день прошел. Новостей — никаких, разве что одна — в Наветренном проливе появился американский авианосец и бросил якорь как раз против порта, недалеко от мели, где когда-то Христофор Колумб потерял свою «Санта Марию».

Суббота. Папа-Док остановился на кандидатуре своего сына в качестве преемника на рождество, десять дней спустя после приезда дочери Мари Дениз и Макса Доменика. 2 января он объявил об этом в новогоднем обращении к «Моим дорогим и добросердечным детям Гаити». Он начал с того, что Рим строился не один день и что даже такие великие, как Юлий Цезарь, Август Веспасиан, Тит, Траян, страдали от разных недугов, как страдает он сам. Потом он перешел к прославлению гаитянской молодежи, которой он в нужный момент передаст всю власть. Под конец речи он счел необходимым заметить, что августейший Цезарь принял на себя управление судьбами Рима в девятнадцать лет. Закончил он следующими словами: «Нашей молодежи я дам лидера, который принадлежит ей по праву. Речь идет о гражданине, которого не надо учить аксиомам нашей жизни, потому что он давно уже следит за деятельностью нашего правительства. Вот уже несколько лет я обучаю его искусству управления государством, и уверен, что он сможет воплотить в жизнь эти уроки». Что же до конституции, которая не предусматривала выборов наследника, то в этом случае Папа-Док, как он сам заявил, решил опереться на решение народа и объединить его права со своими. Этот процесс был начат газетой «Нуво монд», принадлежащей Жерару де Каталоню, французу, принявшему гаитянское подданство. Так вот, моншер де Каталонь весьма неожиданно выступил с боевитой, можно сказать, угрожающей передовой, в которой призвал всех друзей и недругов, «все бесчисленное войско дювальистов» не скрывать своих мыслей и своей позиции, а прямо высказаться по поводу всего происходящего. Любое молчание, продолжил моншер де Каталонь, будет расцениваться как неодобрение действий правительства. Но молчания не было. Первым свою точку зрения высказал начальник генштаба генерал Раймон, кстати говоря, единственный генерал страны. Он напомнил читателям, что Гаити за свою историю имел двадцать две конституции и что три из них представляли главе государства право назначать себе преемника. Таким образом, ничто не может помешать тому, чтобы двадцать третья конституция предусматривала то же самое. Вторым выступил брат генерала, министр иностранных дел Андре Раймон. Он напомнил, что не только Цезарь стал императором в девятнадцать, но и Уильям Пит стал премьером Великобритании в девятнадцать, а Хуссейн стал королем в семнадцать. Третьим выступил министр сельского хозяйства, назвавший речь Папы-Дока «эпохальной». В то же время по стране — вернее, по правительственным учреждениям — прокатилась волна «стихийных праздников» в честь Жан-Клода Дювалье и «требований изменений в конституции страны».