Вокруг Света 1972 № 04 (2379) - [30]

Было уже довольно поздно, около девяти часов, и совершенно темно, как вдруг один из наших монголов, погонщиков верблюдов, охранявший животных в ущелье, ворвался в лагерь с тревожной вестью, что в ущелье он видел вооруженных всадников. Во что бы то ни стало нужно было узнать, кто эти люди. В тот момент, когда мы решали, что предпринять, раздался громкий ружейный выстрел, и эхо его прокатилось по ущелью. За первым выстрелом последовал второй. Наш часовой на другом берегу дал сигнал тревоги, и все бросились к оружию. Часовой заметил в темноте двух вооруженных всадников, один на белом коне выехал из кустов и выстрелил. Какие цели у всадников? Было ясно одно, что они нападают на наш лагерь.

Прошло несколько долгих напряженных минут: стрельба стихла, но по доносившемуся шуму мы заключили, что большая группа людей и животных передвигается по ущелью и приближается к лагерю. Трудно было удержать наших: им хотелось стрелять в каждое темное пятно, появляющееся вдали. Нужно было срочно установить, кто были нападающие и где они. Я принял решение отправиться с группой разведчиков под прикрытием стрелков. Тибетец вызвался идти в разведку и исчез в кустах.

После продолжительного отсутствия тибетец вернулся. Он рассказал, что перед нами большой караван из Кокохото, направляющийся в Кучинг и Урумчи. Когда тибетец подошел к их лагерю, все люди, сидящие у костра, вскочили, погасили костер и приняли его в полном молчании. Затем они начали умолять пощадить их, так как уверились, что пришедший был из большой шайки бандитов, разместившейся в ущелье. Они даже обещали ему большое вознаграждение деньгами или товарами. Караванщики были чрезвычайно напуганы, и тибетцу стоило большого труда объяснить им, что мы научная экспедиция.

Суббота, 7 мая. День обещает быть жарким. Над горизонтом нависли тучи. Повсюду песок: дюны простираются далеко на юг. Мы начали готовиться в путь около полудня. Монголы-погонщики поят верблюдов, подгоняют седла и смазывают мазью кровавые раны на боках животных. Шерсть скатывается под седлом, и от постоянного трения стирается кожа. Раны увеличиваются и становятся открытыми, и тогда лечение почти невозможно. Около двух часов дня весь караван в три колонны начинает марш по направлению к югу. Пройдя пояс дюн, простирающийся до края горного кряжа Гоби, караван идет по необъятной, покрытой гравием равнине. Черная поверхность каменной пустыни сверкает таинственными опаловыми оттенками. В раскаленном воздухе дрожат миражи — озера, острова с берегами, поросшими зеленью.

Впереди три дня пути по безводной пустыне, и люди и животные каравана уныло идут по едва заметной тропе. Сохранить силу верблюдов — главная забота во время долгих переходов по пустыням. В противном случае грозит великая опасность. Мы проходим через узкое ущелье, заваленное огромными валунами, затем низкий песчаный кряж изрезанных гор, известных под названием Хан-ин-нуру, который, как и большая часть горных цепей юго-западной части Гоби, простирается с северо-запада на юго-восток. По обеим сторонам тропы круто поднимаются гранитные утесы, чередующиеся с темными, почти черными массами базальта. Вершины гор увенчаны фантастическими образованиями выветренных горных пород, принимающих формы неприступных замков или крепостей, охраняющих караванный путь.

И снова черный гравий Гоби. Верблюды движутся мерным шагом, уныло покачивая головами, как будто ищут конца пути по каменистой пустыне.

Мы пытаемся пройти как можно больше. Как величествен бывает рассвет и закат в пустыне! Вдруг закат начинает сверкать темно-пурпурными красками, и необъятная равнина искрится ослепительным багровым светом. Еще несколько секунд интенсивного яркого блеска, затем краски постепенно исчезают, и огромное пространство пустыни погружается в темно-лиловую тьму. Появляются звезды на удивительно темном небе. В атмосфере, почти полностью лишенной влажности, звезды кажутся необычайно яркими, словно тысячи ламп, горящих вокруг невидимого алтаря. К одиннадцати часам восходит луна и мягким голубоватым светом освещает пустыню — мертвое сердце Азии, — покрытую гнетущим черным камнем. К полуночи караван останавливается, разбиваются палатки, и верблюдов привязывают недалеко от лагеря.

Цайдам

13 сентября 1927 года. Произошло ожидаемое столкновение. День был пасмурный, и тяжелые тучи нависли над горами. Караванная тропа шла по правому берегу реки Нейджи. Между плывущими облаками, туманом и возвышающимися горными вершинами время от времени можно было видеть снежные пики и ледники горного хребта Марко Поло. В этот день колонна экспедиции шла обычным порядком: впереди колонны — небольшой головной отряд под командой европейца, затем руководитель экспедиции с остальными членами и несколькими монголами, за ними следовали мулы, груженные легкой поклажей. На некотором расстоянии за мулами шла колонна верблюдов с тяжелым багажом. Колонну верблюдов охраняли несколько вооруженных всадников под командой одного из европейцев. Как только мы достигли северного склона перевала Элис-дабан, то увидели, что по тропе, левее нашего маршрута, стремительно скачут всадники. Кто они? Может быть, они пытаются выйти во фланг? Много вопросов промелькнуло в уме, но размышлять было некогда. На огромной скорости всадники неслись к экспедиции, и гулкий топот копыт их лошадей зазвенел в воздухе. Все они были вооружены современными винтовками, саблями, и у некоторых были пики. Наш проводник, монгол, бледный и перепуганный, отчаянно жестикулируя, бросился назад к реке с криком «Аранган! Аранган!» («Бандиты!»). Он был единственный из присутствующих, покинувший свой пост; все остальные проявили большую смелость и стойкость духа. Столкновение казалось неизбежным. Руководитель экспедиции приказал нам занять боевую позицию на вершине холма. Головной отряд, прикрывавший колонну, оттянулся к главным силам. Все заняли свои позиции. Было слышно, как заряжают винтовки. «На расстоянии трехсот ярдов мы будем стрелять!» — прокричал полковник, командовавший боевой частью экспедиции. И вражеские всадники дрогнули.