Вокруг Света 1972 № 01 (2376) - [7]

Сегодня мы пригласили в нашу Кают-компанию нескольких участников этого симпозиума. Первое, во что упирается вся проблема, — это, очевидно, вопрос: велики ли шансы существования жизни на планетах других звезд? Его мы задали кандидату физико-математических наук Льву Михайловичу Мухину, который в Бюракане докладывал свою модель того, как именно могла возникнуть жизнь на Земле.

— Я не могу считать себя знатоком проблемы жизни других миров и тем более проблемы поиска инопланетных цивилизаций, — сказал Л. М. Мухин. — Поэтому я просто сделаю обзор того, что говорилось об этом в Бюракане. Ну, примерно как человек, который вернулся из интересного путешествия и рассказывает о том, что видел и слышал.

Своим вопросом вы коснулись едва ли не самой жаркой дискуссии, которая разгорелась на симпозиуме прежде всего между американским экзобиологом К. Саганом и английским биохимиком Ф. Криком. Оба — солидные ученые с мировым именем, оба глубоко разбираются в проблеме, но их позиции оказались противоположными. Если отбросить детали и тонкости, то речь идет вот о чем: можем мы или нет более или менее достоверно оценить вероятность возникновения жизни и разума в галактических просторах? Крик считает, что коль скоро мы имеем жизнь всего в «одном экземпляре», то попытки оценок, сколько же в Галактике населенных миров, не дадут приближения к истине. Ведь если мы примем допущение, что везде и всюду возможна жизнь лишь строго земного типа, нас ждет картина весьма пустынного космоса. Если же мы согласимся, что на других планетах, и не только планетах, способна возникнуть жизнь совершенно иного типа, то картина резко изменится. Какое, однако, допущение более правомочно? А неизвестно. Достоверность обоих допущений примерно одинакова.

Саган же считает, что, хотя объективных критериев действительно нет, такая оценка все же возможна. Не стоит сбрасывать со счетов способность исследователя создавать правдоподобную модель действительности, основываясь на недостаточной информации. Древнегреческие мыслители, например, опирались лишь на силу своего ума и наблюдательность, однако многие их теории оказались верны.

— Вы что-то сказали о возможностях появления жизни не только на планетах. Как это понимать?

— Планетная система нам известна пока тоже в единственном экземпляре — наша солнечная. Что же такое планетная система — уникальное явление космоса или общее правило? В последнее время астрономы получили косвенные данные о существовании возле нескольких звезд массивных спутников. Особенно интересна в этом отношении звезда Барнарда. На симпозиуме было высказано довольно доказательное предположение, что звезда Барнарда может иметь планетную систему, состоящую по меньшей мере из трех планет. Однако, повторяю, это лишь косвенные данные — наблюдать планеты других звезд мы пока не можем.

Но — тут мы возвращаемся к спору Сагана с Криком — почему обязательно жизнь должна возникать лишь на землеподобных планетах и, так сказать, по земному «сценарию»?

Для возникновения белковой жизни и ее развития, очевидно, нужны определенный интервал температур; постоянный приток энергии, которая, строго говоря, не обязательно должна быть звездной; наличие воды, газов и богатого ассортимента атомов, определенный уровень радиации... Ну и так далее, не буду перечислять все общие ограничительные условия. Саган как раз доказывал, что если мысль отвлечется от нашей Земли и будет считаться только с общими ограничительными условиями, то мы должны будем признать, что зарождение и развитие белковой жизни возможно вблизи звезд не только солнечного типа. Например, в системах карликовых звезд. Планета, вращающаяся вокруг карлика примерно на расстоянии орбиты Меркурия, будет обладать условиями, подходящими для жизни.

Наши соотечественники В. Слыш и Н. Кардашев пошли еще дальше. По их мнению, жизнь теоретически возможна на некоторых звездах, а также на планетах без звезд. Но об этом они лучше расскажут сами.

— А что вы докладывали на симпозиуме?

— Сейчас загадка возникновения жизни на Земле отчасти уже прояснилась. Достаточно понятен и ход ее эволюции. Что пока полная загадка, так это возникновение механизма наследственности на самой ранней стадии эволюции и возникновение языка на самой поздней ее стадии, когда формировался разум. На симпозиуме как раз говорилось о непознанности этих двух ключевых моментов становления жизни и разума. А поскольку на симпозиуме было много ведущих ученых, то, значит, так оно и есть, — мировая наука сейчас более или менее разобралась, как возникла живая материя, как она эволюционировала, как сформировался разум, но то, как возник механизм наследственности и появился язык, ей неясно.

Однако и знание чего-то в общих чертах — это, как говорится, полдела. Да, мы сейчас неплохо представляем, как именно совершился переход к сложным биологическим молекулам, под влиянием каких факторов двинулся этот процесс на Земле, отчасти мы его можем даже воспроизвести. Вот факторы, которые могли обусловить синтез сложных органических молекул из более простых, будь то на Земле или другой планете, где были сходные условия: это ультрафиолетовая радиация, затем термическая энергия, энергия ионизирующей радиации, атмосферных разрядов и ударных волн (это доказано экспериментально). А как все конкретно происходило? Мы, скажем, знаем, что наиболее действенный возбудитель планетарного процесса синтеза сложных органических молекул, без появления которых невозможна жизнь, это ультрафиолет. Но следует ли отсюда, что и на Земле, и на других планетах толчок жизни дал именно ультрафиолет, только ультрафиолет? Не обязательно. Скажем, на планетах-гигантах типа Юпитера ультрафиолет задерживается верхними слоями атмосферы и, следовательно, ниже облачного слоя действовать практически не может. На древней Земле он пронизывал воздух беспрепятственно. Но сам по себе ультрафиолет да и любой другой источник энергии не более чем спичка для зажигания костра: огонь не разгорится, если нет топлива. Значит, мы должны искать на древней Земле такое сочетание условий, чтобы был н приток энергии, и вещество для синтеза, и среда, благоприятная для процесса.