Вокруг Света 1971 № 05 (2368) - [29]

Около полудня тишину безлюдной узкой улочки перед заводом нарушает рев моторов. Сначала появляется автобус. Он медленно пробирается мимо деревянных домишек, стараясь не задеть стен своими желто-красными лакированными боками, и останавливается напротив пикета. Вслед за автобусом в улочку вползает черный «ниссан» — шикарная машина заводской администрации. Чуть дальше мелькает между домами и прячется за одним из них автомобиль полиции. Антенна рации покачалась над низкой крышей и замерла. Пикетчики встают. Берут друг друга под руки и загораживают вход на завод.

Дверцы автобуса распахиваются одновременно. С гиканьем, с воем оттуда высыпают люди в комбинезонах и касках и, размахивая палками, велосипедными цепями, железными прутьями, кидаются на пикетчиков. Забастовщики сдвигаются теснее, крепче сцепляют руки. Вот кровь окрасила лоб одного, фиолетовым пятном покрылась щека другого... Но с места забастовщики не сходят. Не отвечают они и на удары: стоит только хоть пальцем коснуться кого-нибудь из бандитов, как заработает рация в машине за домом и на завод примчится отряд полиции, чтобы арестовать забастовочный комитет и саГмих пикетчиков за нарушение «общественного спокойствия». Типичная провокация не первая за тысячу дней забастовки. Как всегда, хозяева завода заплатили немалые деньги фашистскому обществу «Бамбуковый колодец», а может, в этот раз и какому-нибудь другому обществу, члены которого специализируются на срыве забастовок. Уже двести рабочих ранены ими на «Ниппон рору», но драки, которой ждет полиция, пока не произошло.

Обычно молодчики из общества «Бамбуковый колодец» или те же экзальтированные юнцы Мисимы вербуются прежде всего из «футэн» — «тронутых», японской разновидности «хиппи». «Футэн», впрочем, в японском языке вовсе не означает «сумасшедший». Нет, «тронутые» — в смысле «тронувшиеся с места», «ушедшие из дому». Немало их в сегодняшней Японии, разуверившихся в людях и тех идеалах, что предлагает им окружающее общество. Они-то первыми и попадаются на приманку «патриотической» милитаристской демагогии, славящей «подвиги во славу предков, традиций, императора». Избить забастовщиков, разогнать студенческую демонстрацию или митинг — это тоже подвиг, ибо и рабочие и студенты — «красные», покушающиеся на традиции и предающие дух предков. Ну, а куда они попадут — в «Общество щита», или в один из его фашистских дубликатов, или даже в войска самообороны, — дело случая.

Мне вспоминается одно скандальное происшествие, о котором много писала японская печать. На токийском вокзале Уэно полиция задержала подозрительного типа, который постоянно околачивался среди бездомных бродяг, ночующих в залах ожидания. Этот небритый тип в старых мятых брюках и грязном джемпере оказался фельдфебелем-вербовщиком, который специально одевался «попроще» и ежедневно «по-дружески» уговаривал тех же «футэн» вступать в войска самообороны. Его «улов» за семь месяцев превысил 1000 человек. Корреспондент агентства Кёдо Цусин спросил фельдфебеля: «Могут ли стать бродяги хорошими солдатами?» Ответ был лаконичен: «Мы обучаем солдат в течение целого года, после чего все они становятся одинаковыми».

...В кабинет начальника штаба округа Мисима не вошел, а ворвался. В мгновение ока генерал Кэнри Масита оказался связанным. Шестеро офицеров, обливаясь кровью, бежали прочь. И генерал приказал собрать солдат — этого потребовал Мисима. Генерал слышит его срывающийся голос:

— Мы видим, что послевоенная Япония потеряла голову от экономического расцвета. Она забыла о своем величии. Она утратила национальный дух. Япония движется к пропасти. Мы скрежещем зубами, глядя, как политики лицемерят, как обманывают нас и не желают смыть позор поражения...

Среди репортеров — движение. Один из них торопливо заносит в записную книжку для будущего репортажа: «Демагогия. Игра на национальных чувствах. Методы нацизма».

...«Мой друг Гитлер» — так называлась пьеса, которую написал Юкио Мисима. Чтобы поставить ее, он даже создал театр «Романгэкидзё». Премьера собрала немало зрителей. И по тому, как они раскланивались в фойе, сомневаться не приходилось: пришли люди, давно н хорошо знающие друг друга. Так это и было. Члены «Общества бывших военнослужащих» отвешивали поклоны коллегам из «Общества бывших морских офицеров». А те, в свою очередь, приветствовали членов «Национальной лиги защиты прав бывших солдат» и «Лиги друзей родины». На церемонных стариков почтительно поглядывали те, кто помоложе, — из «Всеяпонского совета патриотических организаций» и других ультраправых объединений. Их в Японии хватает, в одном лишь Токио около трехсот.

Мальчики в эсэсовских фуражках вносили в фойе цветы. Они устанавливали корзины у стены, на которой размашистой кистью был выведен все тот же иероглиф: «тамасий» — «дух». Под иероглифом висел портрет Гитлера, а над ним свастика.

На корзинах с цветами белели прямоугольники визитных карточек — от концерна «Мицубиси», от «Мицуи», от «Сумитомо». Тех самых концернов, что тридцать лет назад вложили в руки нынешних членов милитаристских лиг и обществ оружие, дабы покорить Азию. «Мицубиси», «Мицуи», «Сумитомо» снова производят оружие, и концернам опять нужны солдаты, готовые это оружие применить. Потому концерны и не поскупились на знаки внимания: цветами было заставлено не только фойе, но и сцена, и проходы между рядами кресел...