Вокруг Света 1970 № 11 (2362) - [20]

Карпаты мягки. Их склоны доверчиво приникают друг к другу. Ничего от величавой насупленности Большого Кавказа. Обжитые домашние горы.

Человек еще и сейчас, в наш индустральный век, остается здесь на равных с природой. Его характер «настаивается» на приволье. Города пришли сюда позднее, чем к соседям. И на то есть свои причины.

Гуцульщина — понятие не только географическое, служащее для обозначения части Карпат и жителей долин Прута и Черного Черемоша в нынешней Ивано-Франковской области, Белого Черемоша в Черновицкой области и жителей Закарпатской области. Это еще и история.

Гуцульщина с незапамятных времен была заселена славянами. Но в силу различных исторических событий она на столетия оказалась отдаленной от родины пограничными кордонами. И все это время духовная жизнь народа была в обороне.

Поэтому книги на родном языке, одежда и даже посуда — все это были не только вещи. Это еще и символы единения со «своими», единения, которое произошло уже в наши дни.

Был чудесный апрельский день, и я ехал на базар в прикарпатский городок Косов. Моим редакционным заданием не было знакомство с постановкой торгового дела в Косовском районе. Впрочем, взгляд на рынок, скажем, в том же Косове как на учреждение, где привередливые горожане только закупают продтовары, нуждается в корректировке. Когда во Львове я бродил по музейной площади, застроенной величественными домами, каждый из которых имел на фронтоне наградную медную табличку «Охраняется государством. Дом XVI (или XVII) века», я не сразу заметил, что эта самая красивая площадь города носит название «Рынок». Просто площадь Рынок. Музейный заповедник коммерции.

Однако и косовский базар, хотя и происходит не в окружении трехсотлетней давности домов, а на берегу горной реки на деревянных лотках, тоже имеет отношение к музеям.

В Косове не хватают клиента за рукав, не закатывают глаза, уверяя, что отдают даром, себе в убыток. Хорошая вещь говорит за себя, считает мастер или мастерица (чаще всего они же и продавцы). А суетиться мастеру не пристало. Ну разве что окликают друг друга, посылая шутку и ожидая, как ее подхватят и вернут обратно.

Но опустим глаза на прилавки, где лежит «мануфактура», обретшая свой изначальный смысл — «сделанное руками».

Вот лижник. Не надо обманываться звуковым сходством со словом «лыжи». Это толстый пушистый ковер. Или, если хотите, одеяло. Короче, лижник — это сотканный из овечьей или козьей шерсти прямоугольник. Основа его обычно белая или серая, а сверху идущие ломаными углами — красные, зеленые, черные полосы. Пушистость лижника как бы размывает цветные полосы, заставляя их находить друг на друга, переливаться на солнце. Ворс этот получают так: готовый лижник снимают с ткацкого станка и бросают под струю воды. Непрерывный ток воды распушивает пряжу, вытаскивая волоски из плетения.

Если вам доведется попасть в Яворово или Косов, полюбопытствуйте: возле плотины через речку Рыбницу видно, как в коробе пушатся будущие лижники. Между прочим, вековой секрет знаменитых шотландских пледов тоже в этом. Состриженную шерсть бросают в ледяной быстрый ручей и вынимают затем готовую «мохеровую» ткань.

А уж тёпел лижник до невозможности! Когда на следующий день я заночевал в селе Яворово в доме гостеприимного Антона Григорьевича Прокопюка, то выданный мне наравне с прочими членами семейства лижник позволил спать в комнате без отопления — это в апреле, в горах.

Взглянув на следующую вещь — кептарь, хочется воскликнуть: «Модельеры, где вы? Или опять, как и русские сапожки, мода принесет его к нам из Парижа?» Кептарь — это дубленка. Но как задумана, как сшита! Кептарь оторочен белым мехом, расшит вдоль борта сафьяновыми треугольничками, витым шнуром по карманам, с латунными колечками и помпончиками из шерсти. Нарядная штука кептарь. Опытный глаз по «ходу» орнамента да по отделке определит, из какого села приехал человек — из Рички или Жабья, из Березова или Верховины, из Космача или Шешор. Но и профану доставляет удовольствие смотреть на ладно сидящие кептари.

Под стать кептарю на женщинах своеобразные юбки-передники, называемые запасками. Запаска состоит из двух полотнищ, скрепленных на талии. Ярко-желтые, темно-красные, а кое на ком и праздничные — парчовые с золотой нитью, они выглядят очень нарядно и... модно. Ничего удивительного, ведь новая мода, как известно, — это хорошо забытая старая.

Кептарь не имеет пуговиц, но легко запахивается, так что годится и в холод и в ростепель. Одежда украинских горцев шьется так, чтобы не стеснять движений, а специальный широкий пояс — черес — служит для того, чтобы привешивать к нему необходимые предметы. Старики уверяют, что черес прекрасно держит фигуру и облегчает подъем по горной дороге. К нему легко было прикрепить нож, кошелек, люльку-«запекачку», огниво. А за пояс задвинуть длинноствольный пистоль. К нему же привешивали кожаную сумку... Постойте, постойте. Да ведь я описываю полный наряд гуцула, выставленный в музее в Коломые. И вместе с тем его легко увидеть сегодня, пусть не целиком, на живом человеке, спешащем по своим обыденным делам.