Вокруг Света 1970 № 08 (2359) - [20]

На глубине 25 метров стало светлее, показалось дно. Ровная, будто мощенная галькой, площадка белела внизу, отражая свет. Водорослей не было видно. Я круто изменил маршрут — начал продвигаться к берегу. Дно стало подниматься, на откосе попадались ежи и болянусы, облепившие камни. На глубине 15 метров появились актинии, крупные оранжевые и желтые «цветы» хищных красавиц были завешены кисеей из рыбьей молоди. Мелкой рыбешки было так много, что вода казалась мутной.

Наконец на глубине 10—12 метров обозначилась нижняя граница водорослевого пояса — несколько одиночных листьев ламинарии цеплялись за крупные камни. Огромный куст агарума колыхался темным загадочным существом, а рядом с ним была поляна. Дно заметно поднималось, стало еще светлее. Среди камней ползали крабы, ежи, виднелись друзы мидий, росли водоросли: ярко-зеленая ульва, бурые агарумы и лаг минарии, темно-рыжие анфельции.

...Прибрежная полоса морских растений была шириной в 15—20 метров и оканчивалась на глубине 2—3 метров у свежих сколов щебенки. Это была осыпь с прибрежной скалы — очень характерный для Чукотки берег. Итак, экспедицию ожидала большая и интересная работа.

Нас было пятеро — не так уж много. Мы погружались, страховали погружающихся, качали воздух в акваланги, готовили пищу, чинили гидрокостюмы, фотографировали, разбирали пробы. Через месяц мы уже могли судить о плотности водорослевого покрова бухты Провидения, о глубинах распространения и размерах тех или иных видов растений. Нами были найдены еще неизвестные науке виды водорослей, а также разновидности уже известных.

В последний день мы провели внеплановое ночное погружение.

...Под воду пошли двое, остальные страховали погружение, плавая на надувной лодке. Было безветренно и тихо.

Два силуэта внизу под лодкой, висящей над бездной, выглядели по-неземному, фантастично.

Аквалангисты были вооружены двумя подводными фонарями: одним очень мощным, пробивающим темень воды ярким лучом на 10—15 метров, и вторым, обычным, забаксироваяным карманным фонариком. Так что, когда аквалангисты освещали дно, нам, сидящим в лодке, казалось, что мы подвешены в пространстве. Мы словно висели на невидимой границе воды и воздуха и все время боялись провалиться вниз, так прозрачна была вода и неподвижна ее гладь.

Фигуры аквалангистов, их плавные движения, их тени, резко меняющиеся по размерам и формам, свет, идущий со дна... Наша лодка покачивалась над этой живой картиной, то догоняя воздушные пузыри, которые взрывались под ее днищем, то отставая от них. Мощный луч подводного фонаря вырывал из тьмы куст ламинарии, пронизывал облако светящейся мути или вдруг отражался от ярко-желтого костюма аквалангиста...

А. Рогов.

Когда камни были мягкими

На гранитных скалах над Амуром кто-то высек несколько фигур лося, готового к бегу. Рядом с ним — чудище с огромными круглыми глазами и страшное человекоподобное существо в ореоле тонких расходящихся лучей... Все рисунки сделаны в своеобразной манере: будто художник вел каменный карандаш — резец, не отрывая его от шершавой каменной бумаги.

Кто же высек фигуры на скалах у нанайского села Сакачи-Алян? Когда жил этот неведомый художник?

...Когда камни были мягкими, говорит нанайская легенда. «В начале света было три человека: Шанвай, Шанкоа, Шанка. И сделали три человека из камней и песка человека по имени Кадо и женщину Джуляу. Потом деву по имени Мамилчжи. Народ размножился и занял всю землю по Амуру.

Кадо сказал: есть три солнца на небе. Жить слишком горячо. Я хочу поразить стрелами два солнца... И пошел к восходу. Вырыл яму. Спрятался в ней. Увидел, как взошло первое солнце, и застрелил его. Выстрелил во второе солнце, но мимо. Третье убил. Одно среднее солнце осталось. Вода кипела — горой стала. Гора кипела — рекой стала. А пока камни не остыли, Мамилчжи нарисовала на них птиц и зверей. Потом камни стали твердыми...»

Вот как все это было.

Незадолго до того, как обнаружили рисунки на камне, — а их заметили этнографы в прошлом веке, — быт и нравы малых народов, живущих в низовьях Амура, изучал академик Леонид Иванович Шренк. Рассматривая узоры на халатах из рыбьей кожи, глиняных кувшинах, обуви, Шренк обратил внимание, что выполнены они чаще всего в виде непрерывной раскручивающейся спирали.

Довольно часто непрерывная вязь словно очерчивает контуры человеческого лица. На амурских скалах стиль рисунка был таким же.

Едва уловимый след протянулся от изделий местных художников нового времени в глубину веков, когда камни Сакачи-Аляна «были мягкими»...

Но эту глубину еще предстояло измерить. Никто не мог сказать, столетия или тысячелетия отделяют художника, выбившего личины Сакачи-Аляна, от мастера, подарившего Шренку халат, расшитый непрерывными узорами. А не зная этого, нельзя было ответить на вопрос: где истоки искусства народов Нижнего Амура? Самобытно ли оно или привнесено извне?

...Свои раскопки на Амуре академик Алексей Павлович Окладников начал еще в 1935 году. Тогда в первый раз среди находок, относящихся к неолиту, появились черепки крашеной керамики со спиральным рисунком. Уже сам факт, что амурцы в столь далекое время раскрашивали свои горшки, свидетельствовал о том, что в этих местах существовала древнейшая культура очень высокого уровня. А Манера их рисовать спиралью... Но не будем забегать вперед.