Вокруг Света 1970 № 06 (2357) - [55]

А дору все время сносило течением. Ковш мог скользнуть и под нее. И то единственное мгновение, которое давало возможность не повторять одну и ту же пробу, совсем уж трудно было уловить, когда под дорой струилось двадцать метров моря.

Эмс замерзал у руля, а Леня, Валера и Ян готовы были поскидывать телогрейки пока, наконец, не добывали семь килограммов драгоценной пробы. Столько ухватывал ковш за один раз.

А надо было еще не терять привязку на галсе, упаковать пробу, описывать ее, брать грунт на одном галсе раз шесть—десять и в то же время уходить от льдов, выискивая среди них возможный следующий галс, и опять опускать ковш, и опять ловить то единственное мгновение...

— Ил! — простуженно прохрипел Званерс. — Обыкновенный ил!

Они смотрели на первую пробу. После стольких трудов можно было вытянуть со дна семикилограммовый кусок золота и не удивиться. А это был всего лишь ил...

«Идем на галс 44, — писал Эмс. — Туман. Одежда мокрая, тяжелая. Холодно. Руки в перчатках у руля мерзнут. Видимость 300 метров. Лед становится гуще и гуще. Вблизи берега достигает 7—8 баллов. Петляем между льдинами на малых оборотах. Берега не видно...

23.30. Туман рассеивается. Впереди видно остров Шалаурова и мыс Кибера. Угол между островом и берегом набит льдом. Как туда завтра пойдем галсами — не знаю. Спать!»

Уже в кукуле Эмс вспомнил разговор с Михаилом Петровичем. «Как вы эти шкуры обрабатываете? Оленьи, для кукулей?» — «А что?» — «Да пахнут...» — «Весной обрабатываем. Первая трава самая вкусная... Самым свежим навозом... Не должны пахнуть».

Эмс заснул с улыбкой.

«В мышеловке»

Проснулся Висвалд внезапно. Он лежал на спине. Конец мачты ходил высоко над ним от бортовой качки. Океан дышал нехорошо: глубоко, с хрипом и редко.

— Вы ведь не спите, Висвалд, — неуверенно позвал Шибанов. — Шторм идет. Слышите... — он заворочался в своем кукуле.

— Может стихнуть, — Эмсу не хотелось говорить. Он смотрел на конец мачты и покачивался вместе с дорой, вместе со льдами, небом и океаном, с наслаждением продолжая ощущать себя среди всего этого раскачивающегося мира сухим и теплым.

— Висвалд... Вы пишете об этом... в дневнике?

— О чем?

— Ну, о том, как мы лежим вот так... смотрим, думаем... Просыпаемся потом и слушаем его... Как он дышит.

— Нет.

— А мне иногда кажется, что пишете. Лицо у вас... бывает, — Шибанов тихо засмеялся.

— Нет. Я только о работе.

Оба смотрели на кланяющуюся мачту.

— А ведь мы ее почти сделали, — Шибанов сказал это, кажется, даже с удивлением.— До Шмидта мы, конечно, не дойдем, но если он даст нам еще хоть несколько дней... Хороших бы!

— Да-а.

— Пробы отличные. Видно даже здесь.

— Да, — согласился Эмс.— Давайте-ка еще поспим. Попробуем.

Шибанов опять заворочался, укладываясь удобней.

— А все-таки вы пишите... И про это тоже.

— Ладно. Буду, — улыбнулся Эмс.

Но он не выполнил обещания.

«Брать образцы очень трудно, — писал Эмс. — Ветер достигает 6—7 баллов. Дора сильно дрейфует. Ее гонит на плавучие льды. Иногда надо прекращать работу и бежать от льдов.

Утром ветер успокаивается.

Чукча, который охотится на острове Шалаурова за нерпой, просит отвезти его к избушкам у реки Ыыччунвээ. Это там, где наш 46-й галс. Но чтобы взять их, надо обойти остров с севера — на Е стороне их шмотки. Отчаливаем и обходим остров.

Подходим к чукчам. Они начинают грузиться.

Что находится на доре?

Мы, 6 человек со своим барахлом, и самое интересное: чукча с женой, 2 убитые нерпы, 5 нерповых шкур — мешков с нерповым жиром, много очищенных и 4 не очищенные от сала нерповые шкуры, еще пожитки чукчей и 13 собак.

Собаки не хотят на дору. Их забрасывают, как мешки. Некоторых, более злых, привязывают. На доре места мало, они все лежат в куче, ворчат, некоторые хотят вырваться из кучи, на этих чукча кричит и бросает их обратно в кучу.

13.25. Даем ход. Собаки успокаиваются.

14.20. Подходим к чукчиным избушкам. Выгружаемся.

15.10. Начинаем галс 46.

15.45. Кончаем галс. Идем обратно на Е сторону острова, где нам надо передать папиросы другим чукчам. Потом попробуем с работой идти в губу Нольда. Это будет трудно. Вход в губу набит льдом. Кажется, льдом заполнен весь залив между островом и берегом.

Начинается туман. Видимость меньше 0,5 километра. Швартуемся к ледяной глыбе. Будем ждать погоду.

20.VIII. 04.00. Усиливается NW до 4—5 баллов. Волнение 3 балла. Начинает нас прижимать к берегу и бьет дору у дна. Разбужу Тимерманиса, чтобы грел мотор. Туман. Видимость в сторону моря 300 метров. Вода в канистрах замерзла.

Отходим в тумане. Идем в тех же условиях, от которых вчера убежали, но делать нечего. Очевидно, туман может продолжаться долго, а нам некогда... Очень нужен южный или западный ветер! Немного отгонит льды, улучшится видимость, потеплеет... Но таких ветров нет, и барометр еще поднимается. Надо работать при этих условиях, ждать нечего. Ветер может набить губу Нольда между о. Шалаурова и п-вом Аачим льдом, и мы можем остаться здесь надолго, даже до следующей весны. В губе — как в мышеловке. Надо рисковать!»