Вокруг Света 1970 № 03 (2354) - [11]

Конечно, с возведением плотины проблема борьбы с селями не исчерпала себя: селезащитные сооружения предполагают строить на притоках Малой Алматинки и в бассейне Большой Алматинки. Но долина Малой Алматинки безопасна теперь для горожан, стремящихся в горы, к солнцу и зелени.

Территория для одной зоны отдыха отвоевана у гор. Отвоевана дерзко, умно, без ущерба для природы. Пройдет немного времени — и у северных границ Алма-Аты возникнет зона отдыха.

Я видела Или ночью: широкая, быстрая река светилась металлом. Ветер скрипел колючими кустами, тренькая сухими узкими листьями лоха. Яркий месяц заливал светом ровную степь и низкие берега Или.

Мне подумалось: это будет зона отдыха для людей с иными вкусами, чем у тех, что любят горы. Жаркие пляжи на берегах будущего Капчагайского моря, рыбалка в быстрых водах, охота в густых камышах, паруса и водные лыжи... Алмаатинцы любят воду, как могут ее любить только там, где даже весной горит от солнца земля.

Алма-Ата будет как бы окантована зонами отдыха, природа станет ее составной частью...

Я улетала в дождь. Снова тяжелые тучи закрывали вершины Алатау, и снова город — зеленый, белый, желтый — исчез, оставив мне напоследок свой серый плоский негатив.

Без гор не было Алма-Аты...

Л. Чешкова, наш спец. корр.

Минуя Кабо Торментозо

Край света

Не сразу, не вдруг обживал человек Землю. То, что лежало за пределами ведомого, вначале было для него ничто, затем домыслом, где внутри границ, очерченных фантазией, жили летающие гипербореи, песьеголовые чудища да одноглазые циклопы. Античный человек Европы точно знал, где лежит край света — он был помечен Геркулесовыми столбами. Да и у других народов существовал свой край света, отделявший привычное от неведомого, непонятного. Но мог ли человек не заглянуть за этот край, не попробовать победить циклопов и не привести на родину «золотое руно»! Отважные мореходы — финикийцы, карфагеняне, викинги, португальцы — перебрасывали мосты между цивилизациями, и края света раздвигались, отходили все дальше, дальше. «Navigare necsesse est» «Мореплавание — необходимость» — так кратко сформулировали свой девиз древние. Вновь открытая земля щедро выстеливала перед открывателями свои нехоженые дороги. И вели они к новым приключениям, знаниям, богатствам. И к новому краю света. Добраться до оконечности новой земли, далекого материка становилось порой делом жизни — так это было, к примеру, для командора Бартоломео Диаша или казака Семена Дежнева. Край света не раз был стартовой площадкой. С мыса Нордкап отправлялись в свой путь Нансен и Амундсен, Андре и Нобиле. Легенды до сих пор окружают ореолом тех смельчаков, что следом за Дрейком отваживались обогнуть мыс Горн, стоящий на страже Тихого и Атлантического океанов. Шло время, и далекие мысы становились домом, люди покоряли и обживали неуютную, еще не возделанную землю. «Макушка Европы» — Хаммерфест, Тромсё, Вардё по праву разделили со всей Норвегией славу отважных морепроходцев и искусных рыболовов, ее города и люди вместе со всей Норвегией помнят и чтут и своих героев и героев дружественных стран-соседей, советских воинов, принесших освобождение от фашистского ига. Впрочем, случалось, да и случается в наши дни, что люди приходят к последнему берегу лишь для того, чтобы забрать у земли ее богатства, а потом уйти, не терзая себя мыслью, что станет с ней, покинутой землей, что стало уже с ее исконными, пусть немногочисленными обитателями. Такова печальная история коренного населения Патагонии и Огненной Земли, обреченного ныне на вымирание. Своя судьба и у мыса Доброй Надежды. Сегодня его название звучит горькой насмешкой... «Добрая Надежда» в стране, где ненависть одних людей к другим, апартеид стали официальной, государственной политикой! И не пророчески ли звучит старое название этого мыса — «Мыс Бурь»... В этом номере вы прочтете о трех оконечностях Земли, трех точках на карте, у каждой из которых своя судьба.

В детстве меня, как и каждого мальчишку, влекло в далекие края, где путешественника поджидали неоткрытые острова и непроходимые джунгли. Больше всего хотелось попасть в Африку, пройти ее пешком с севера на юг, выйти к мысу Доброй Надежды, залезть на Столовую гору и посмотреть с нее на океан. Так я представлял себе свое первое путешествие.

Прошло три десятка лет. Путешественником в полном смысле слова я не стал. Что же касается далеких стран, то судьба оказалась благосклонной ко мне, она немало гоняла меня по свету. Однако посмотреть со Столовой горы на океан так и не пришлось. Получилось наоборот: мне пришлось смотреть на эту гору с океана.

По иронии судьбы, не ступив ни разу на африканскую землю, я обогнул этот материк восемь раз и восемь раз смотрел на Столовую гору. Смотрел, смотрел... Но видел ее всего дважды, так как в пяти рейсах гора и вместе с нею оконечность Африки прятались в тумане, и один раз мы проходили мимо ночью.

Зато в те два раза, когда видимость была хорошей, мыс Доброй Надежды предстал мне точно таким, каким я видел его в детстве на старинных гравюрах деда и на фотографиях отца.