Вокруг Света 1967 № 02 - [9]

Только рыночная площадь выглядит солидно. Во времена моего детства она была вполовину меньше. Пожар последней войны поглотил целый квартал. Но жители оказались настолько мудрыми, что обратили несчастье во благо. Они убрали развалины, посеяли траву и посадили кусты роз. И вот возник настоящий центр с красивым цветовым «пятном». Сделав несколько шагов, попадаешь в переулки, названия которых говорят об их сельском происхождении: здесь и Полевая дорога и Луговая улица. В свое время в центре города был даже Свиной переулок, который магистрат, подумав о престиже, в конце концов переименовал в Бондарную улицу.

Два-три поворота, и опять открываются дали. Бумажный змей поднимается с луга в шелковую голубизну неба. Картофелекопатель убирает на поле урожай. И резкий запах паленой травы вновь навевает воспоминания.

Лет тридцать назад большие телеги еще ездили по центру города. В десяти шагах от ратуши крестьяне сгружали сено и картофель, мычали коровы, кудахтали куры. Три раза в год устраивалась скотная ярмарка. В первый день мы пропускали занятия в школе и бегали глазеть на визжавших поросят, А однажды я попал под упряжку, которая ушла от своего кучера, засидевшегося в пивной.

В городском совете я нашел архивариуса — подвижного человека восьмидесяти пяти лет. В сумрачной комнатушке ратуши он раскапывает историю. Этот человек, несколько десятилетий проработавший учителем, человек, которого первый советский военный комендант рекомендовал директором школы, прочел мне маленький доклад о нашей общине, насчитывающей ни много ни мало — уже больше 750 лет.

«В течение столетий Эльстерверда подчинялся помещику, который вершил суд и по своему хотению назначал бургомистра и муниципалитет. Как же могли тогда осуществляться городские права?»

При этих воспоминаниях у архивариуса, любезного Пауля Мюллера, и сейчас вздрагивают очки от возмущения.

Прежде чем добраться до настоящего, я вновь глубоко ныряю в прошлое своего маленького города; иду в замок, который стоит на Шварц-Эльстере — нет, не так... — тянется вдоль Эльстера. В этом здании благородного саксонского барокко, с гордым коньком на крыше жили юнкера, сдиравшие семь шкур со своих вассалов. Единственное, что они оставили после себя, это две французские лилии в гербе города.

В XVIII столетии барон фон Певендаль перестроил крепость в замок. По документам, он был человеком, склонным к роскоши. Верноподданные жители с трудом сколачивали для этого ничтожества деньги, занимаясь сплавом леса, земледелием, скотоводством, ловлей раков и рыбы. Они искали утешения среди этой непомерной нужды и находили его... в пиве. Более чем в 70 домах варили этот напиток и неустанно рекламировали его в окрестных деревнях как лекарство против почти всех болезней:

«Не хочешь ты подагры и колик в почках тоже, Вкушай напиток сей, и он тебе поможет».

(Таким образом, под покровом милосердия развелось бесчисленное количество трактиров.) Известнейший саксонский строитель Матеус Даниэль Перрельманн — творец дрезденского Цвингера — по заданию своего короля переделал замок Эльстерверда в летнюю резиденцию кронпринца.

Но вместо того чтобы следовать указаниям путеводителя и восхищаться «пышными формами порталов барокко», я не спускаю глаз с расположенного слева окна. В марте 1940 года я выдавил его школьным портфелем. «Преступник» улизнул, но был пойман и наказан. Он оказался «не настоящим немецким мальчиком». Этот ярлык еще долго висел на мне, что, однако, не помешало властям отправить меня заряжающим на зенитную батарею, и я с грехом пополам избежал судьбы многих сотен юношей, окончивших это «воспитательное учреждение».

Теперь из актового зала доносится звонкое пение мощного школьного хора. Эти мальчишки и девчонки только что вернулись из турне по Польше. Ветер словно аккомпанирует им, играя в ветвях огромного тиса...

Я стою на мосту через Эльстер, который сыто и лениво несет в Эльбу угольную пыль с брикетных заводов. Прошлое не покидает меня. В нашем «местечке» жили стойкие борцы, которые не дали нацистским надругателям оторвать себя от Германии. Хроника, найденная архивариусом, не нуждается в комментариях:

«Весной 1934 года можно вновь отметить активизацию партийной работы, вновь восстановлены связи с подпольными группами других городов. Обыски, аресты. Арестованы товарищи Игнац Кнопп, Вильгельм Энгельман и Вальтер Хофманн...»

«7 сентября 1935 года общая тревога в районе. 26 эльстервердских товарищей притащили к ратуше. После двух дней непрерывных допросов их отвезли в Галле. Товарищи, сумевшие избежать этой волны арестов, пытаются смягчить участь своих друзей и распространяют листовки. Их преследуют. В марте 1936 года Берлинская судебная палата выносит приговор руководству КПГ района Эльстерверда...»

Так, совсем неожиданно город приобретает новое лицо. Резки контрасты его истории.

Даже природа делает здесь скачки. К северу от города кончается приятная гладь лугов и полей. Начинаются холмы, леса.

Вдали, словно караул, выстроились трубы сталелитейного и прокатного завода Грёдиц, но и Эльстерверда не дает себя в обиду. Шесть больших народных предприятий и не меньшее количество средних, маленьких и совсем маленьких заводов зажаты между линиями железных дорог Берлин — Дрезден, Фалькенберг — Котбус и Эльстерверда — Риза.