Вокруг Света 1962 № 03 - [9]

Человеческий род бессмертен.

Какой источник оптимизма (и какая катастрофа для религии), какое горделивое сознание силы разума, порожденного материей и ставшего ее преобразователем, ее властелином!

Владимир Львов

Яд спасает от смерти

Как? Вы не были в Бутантане? — спросили меня однажды бразильские друзья.

Мне пришлось признаться в своем невежестве, и мы отправились в институт со столь заманчивым названием (Бутантан — индейское название долины в черте города Сан-Паулу, где расположился Институт змей. В переводе означает «сильный ветер».). Впрочем, слово «институт» звучит в данном случае слишком скромно: огромный парк на холмах, музей, административный корпус, питомники, коттеджи лабораторий, жилые дома, оранжереи, склады, гаражи — все это напоминает скорее целый научный городок.

Вступая в пределы Бутантана, вы невольно содрогаетесь только от сознания того, что вам предстоит увидеть: ведь здесь собраны все ползучие гады, каких только изобрела природа — от пятиметровой анаконды до безобидной на вид змейки, укус которой может свалить слона.

Посла путешествия по залам институтского музея и осмотра стендов со статистикой укусов, шкурами и скелетами змей, сеньор Жайро, научный сотрудник института, привел нас в питомник.

Это огромная бетонная чаша под открытым небом, на дне которой для переселенцев из джунглей созданы все необходимые условия: трава, деревья, ручьи в кафельных берегах, скальные глыбы и даже домики — маленькие куполообразные сооружения из красной глины.

Мы стояли на мостике, переброшенном над питомником, и рассматривали скопище извивающихся разноцветных существ. Совсем рядом с нами высилось дерево с ветвями, сплошь увитыми гибкими живыми лентами. От одного вида этой змеиной давки леденела кровь.

У края террариума расположилось семейство двухметровых гремучих змей. Полосатые, желтовато-коричневые, они вскидывали свои смертоносные головы навстречу сеньору Жайро, который спустился в чашу, чтобы заставить их «выполнить свой служебный долг»: отдать яд. С проворством жонглера он прижал гада к земле палкой с ухватиком на конце и молниеносным движением цепко взял его голову двумя пальцами. Затем, стиснув затылок змеи так, что открылась ее пасть, он прижал ядовитые зубы к краю баночки и держал до тех пор, пока по стенкам баночки не стекли последние прозрачные капельки.

За профессиональной сноровкой укротителя скрывалось недюжинное самообладание: ведь любой обитатель питомника внешне мог вполне сойти за Фебронниу — злое чудовище из бразильских детских сказок, а всех вместе их хватило бы, чтобы уничтожить половину населения Сан-Паулу.

По соседству с гремучими змеями мы увидели страшную жарараку, наводящую ужас на батраков с плантаций. Укус этой змеи часто приводит к мучительной смерти. Средства медицины пока бессильны против ее яда.

Устрашающая экспозиция завершалась экземплярами необычайно красочных расцветок: огненно-красными, в черных и желтых кольцах. Это алые, или семафорные, змеи. Они настолько красивы, что индеанки с Амазонки, гласит молва, надевают их на шею как естественные драгоценности. Правда, эти змеи обладают ядовитыми железами, но пасть у них узкая — ужалить человека им «не по зубам». Впрочем, сеньор Жайро все-таки не предлагал нам примерить такие мониста.

Еще более печальную известность, чем змеи, имеют, оказывается, скорпионы, тарантулы, пауки и совсем невинные на вид кузнечики и жучки. Латинские названия их так же трудно запомнить, как перечислить болезни, которые они приносят людям и животным: тиф, туберкулез, паратиф, оспу...

Посетителя Бутантана не ограждают от общества ползучих существ стеклянные колпаки, проволочные заграждения, барьеры из сеток и т. п. Демонстрируя своих смертоносных пациентов, сеньор Жайро вынимал «букашек» прямо из коробок, таких же, в каких, вероятно, вы держали в детстве бабочек и майских жуков.

— Неужели никто и никогда из этих... — я кивнул на коробки с насекомыми, — не кусал вас?

— О, много раз! Раз двадцать, я думаю, — ответил сеньор Жайро.

— Значит, у вас выработался иммунитет?

— Да, пустяки, — сказал он тоном человека, который потерял кошелек с мелочью. — Вот доктор

Путешествие с альбомом марок

Марки я собираю с детства и сейчас, в преклонных годах, — честное слово! — не стыжусь своей филателистической страсти. Мальчишкой я с любопытством глядел на марки французских колоний в Африке (кто из ребят не знает эти марки!). Вот темнокожие носильщики на головах переносят грузы через стремнину в джунглях; караван верблюдов движется по раскаленной пустыне; два африканских рыбака на утлой пироге переплывают широкую реку в саванне; леопарды и слоны; неизвестные цветы и фрукты.

Всё это я воочию увидел в Африке, где прожил около трех лет. Правда, экзотика теперь не так уж интересовала меня. Да она постепенно исчезает с африканских почтовых марок. Ее пропагандировали европейские колонизаторы, которые умышленно показывали Африку, как заповедное место для охоты белых господ, как континент, населенный «дикими» народами. То, что происходило за расписным экзотическим занавесом, не находило отражения на почтовых марках.