Вокруг Света 1962 № 03 - [12]

Из Дуалы гостей поспешно повезли на самолетах на крайний север Камеруна, в город Гаруа. Мы перенеслись в совсем другой мир.

Север Камеруна — отсталый, пустынный и засушливый край. Его население состоит из двух больших групп. Фульбе — мусульманские народности, объединенные в феодальные общины, которые возглавляют вожди — «ламидо». Другая группа — многочисленные племена, носящие общее название «кирди». Это беднейшая часть населения страны. «Кирди» до сих пор сохранили древние примитивные обычаи и традиции. Вот на марке один из представителей этих племен с луком в руках и колчаном у пояса. Я видел много таких охотников; их единственной одеждой была шкура антилопы.

Саванны северного Камеруна — это заповедник африканской природы. Не случайно богатые американские и французские туристы устремлялись раньше именно сюда. Непуганые бродят по саваннам жирафы (вы видите их на марке), слоны и страусы, в скалах и кустарниках прячутся львы, пантеры, гиены; проносятся стада антилоп и диких коз.

В Гаруа гостей встречали «ламидо» в широких белых одеждах, с лицами, закутанными так, что виднелись только глаза. Местные жители, завидев вождя, падали ниц и громко, нараспев славили его. Часа три мимо трибун двигались всадники, словно сошедшие со страниц учебника истории средних веков. Одни были в пестрых одеяниях, с кожаными щитами; другие — в кольчугах и шишаках; третьи — просто в шкурах антилоп, с копьями в руках. На одной из камерунских марок вы видите такого «рыцаря», напоминающего воина Чингиз-хана или хромого Тимура...

Конго бурлит и волнуется

Пожалуй, самые экзотические марки выпускали бельгийские колонизаторы в Конго. На них были гориллы и аллигаторы, орхидеи и экзотические ритуальные маски. Конго представляли в марках, словно колониальный музей или увеселительный парк с «туземными» аттракционами. А в это время в стране уже зрели большие события...

Я приехал в Конго на неделю, чтобы присутствовать на праздновании независимости 30 июня 1960 года. Все было спокойно в построенном бельгийцами на европейский лад Леопольдвиле. И никак не думал я, что задержусь здесь на три месяца и буду свидетелем трагических событий, потрясших весь мир...

Если все было так мирно в Леопольдвиле, почему же нервничали бельгийские колонизаторы? Почему упаковывали они свои чемоданы и поспешно заказывали билеты на самолеты до Брюсселя?

Мы поняли это, когда побывали в «африканских» кварталах Леопольдвиля, откуда раньше конголезцам не разрешалось выходить после 6 часов вечера.

Перед нами здание, или — вернее — его остатки: окна выбиты, стены обгорели и разрушены.

— Что это? — спрашиваем мы.

— Здесь была контора бельгийской торговой компании, — отвечают конголезские друзья. — Ее уничтожили в дни январского восстания.

Речь шла о народном восстании 4 января 1959 года, когда бельгийские власти попытались запретить митинг, на котором должен был выступать Патрис Лумумба. Но колонизаторы просчитались.

Три дня шли бои населения против солдат — наемников империалистов. Горели магазины иностранных компаний, конторы, полицейские участки. Это было грозное предупреждение бельгийским колонизаторам. И уже 13 января перепуганный король Бодуэн был вынужден заявить, что Конго будет независимым. А два года спустя в стране были выпущены марки в честь второй годовщины этого народного восстания.

...Настал день 30 июня. Мы, журналисты, находились в здании парламента, расположенном на берегу реки Конго. В нижнем этаже для нас открыли почтово-телеграфное отделение. Было объявлено о предстоящем выпуске новых марок, и я поспешил занять очередь на почте.

Я получил десять разноцветных марок с картой Конго и впервые в его истории написанным словом «независимость». И в это время услышал крики и шум, доносившиеся с улицы. Бросившись наверх, я увидел в окно, как к парламенту подъехал премьер-министр Патрис Лумумба. Это его встречали восторженные толпы народа.

Пробиться в зал было немыслимо. Мы поставили у входа стол, на него стулья и уселись на них, чтобы через головы сотен людей следить за событиями. В белом мундире, с орденами выступал бельгийский король Бодуэн. Затем к микрофону подошел президент Жозеф Касавубу с фиолетовой лентой через плечо, во фраке. Жидкие хлопки встречали эти выступления, ведь в них не было ни слова о будущем народа, о его победе над колониализмом.

Но вот поднялся Лумумба. Зал замер в волнении. Что скажет молодой премьер? Словно бичом хлестал он бельгийских колонизаторов: «Наши раны еще слишком свежи и болезненны, чтобы мы могли забыть о них...»

Он говорил об угнетении, которому подвергался народ Конго, и воскликнул: «Со всем этим отныне покончено!»

Гром аплодисментов на улице, около репродукторов, бурная овация в зале парламента, и искривленные злобой лица бельгийцев и их конголезских холуев...

* * *

Я мог бы много еще рассказать о марках независимой Африки — Нигерии и Сьерра-Леоне, Мали и Берега Слоновой Кости, но этого нельзя сделать в короткой журнальной статье. Поэтому закончим пока наше небольшое путешествие с альбомом марок.