Вокруг Света 1960 № 06 - [24]

Да, много хлопот приносит фотоаппарат туристу, но, честное слово, без этого молчаливого друга любое путешествие кажется скучным!

Фотоочерк Б. Жутовского, Ю. Кривоносова

Николас Гэппи. Последние из мавайянов

«Последние из мавайянов» — так по праву назван рассказ об этом народе, описанном в новой книге английского путешественника Николаса Гэппи «Ваи-Ваи». Не побоявшись проникнуть в глубь джунглей Британской Гвианы, в бассейн малоисследованных притоков Амазонки, Эссекибо, Мапуэры и других рек, молодой ботаник старательно изучал леса, но многое узнал и о жизни людей, населяющих эти заповедные глубины зеленого океана. Со своими помощниками из индейского племени ваи-ваи, по имени которого названа вся книга, Гэппи пробрался в такие места, где до него не ступала нога белого человека, в поселения, обитатели которых еще «е видели белых. Это область, где живут знаменитые, известные только по старым легендам мавайяны — «индейцы-лягушки», «подводные индейцы». Около 130 лет назад сообщал о них Шомбургк, но после того их никто не находил. Николас Гэппи встретил привлекательных людей, увидел простую, слитую с природой жизнь, познакомился со своеобразной древней культурой. Все это не могло не тронуть душу и сердце честного человека, задумывавшегося над изъянами и язвами буржуазной цивилизации. Может быть, отчасти поэтому в нарисованных Гэппи картинах на первый взгляд больше солнца, чем мрака. Спокойно, почти эпическим тоном естествоиспытателя говорит путешественник о своих наблюдениях, и тем чудовищнее выглядит трагедия, которая раскрывается перед читателем. «Несколько лет назад в этих краях вообще не знали, что такое воспаление легких, а сейчас здесь появляются и туберкулез и венерические болезни, столь распространившиеся уже в саваннах. Полное вымирание грозит ваи-ваи, мавайянам и другим племенам южных лесов». «Можно с уверенностью утверждать, что мавайяны вобрали в себя остатки других племен, которые постепенно вымирали и утрачивали способность существовать самостоятельно. А теперь и сами мавайяны вымирают: женщин мало, рождаемость низкая, все племя насчитывает тридцать-сорок человек». «Только коренное преобразование жизни может их спасти» — пишет Гэппи. Книга Гэппи убедительно свидетельствует, что там, где властвует капитал, малые и слабые народы брошены на произвол судьбы, обречены на вымирание. В этом мире расходуются чудовищные средства на вооружение, на удовлетворение прихотей господствующих классов, однако всегда не хватает средств для приобщения к цивилизации отсталых племен и народов, для сохранения их культуры и искусства — этих живых драгоценных памятников истории человечества. За пронизанной солнцем картиной бушующей зелени, расцвеченной яркими красками, наполненной песнями птиц, встает мрачный образ колониализма, без пощады растаптывающего жизни отдельных людей и перемалывающего и уничтожающего целые народы.

Их было двое. Один — высокий, с выкрашенным в темно-красный цвет добродушным лицом — держал в руках бананы и маниоковые лепешки. Второй — небольшого роста, худой, полный энергии, двигавшийся легко и грациозно, словно артист балета,— нес чашу с напитком. Увидев нас, он сделал величественный приветственный жест.

Они вышли навстречу с дарами, чтобы привлечь нас. Мы поздоровались и сели вместе перекусить.

В лице второго индейца, в его фигуре и движениях было что-то необычное. Курчавые взъерошенные волосы, четкий орлиный профиль, огромные сверкающие глаза — поэт, и все тут! Скинуть ему лет тридцать да надеть манишку с бабочкой, была бы вылитая копия Шелли в оксфордский период.

Пока мы говорили, Кваквэ — так звали нашего нового знакомого — несколько раз внимательно взглядывал на меня, наклонив голову набок. Редкий ум читался в его взоре.

Мы поднялись, и он зашагал впереди все с той же восхитительной легкостью и грацией.

Глядя, как Фоимо, Кваквэ, Фоньюве, Япумо, Икаро бегут по тропе, я остро ощутил прилив счастья.

До меня вдруг дошло, что наше посещение — радостное событие для мавайянов. И это естественно — ведь они живут в такой изоляции. Нас обольстили и вели напоказ друзьям и родным, точно бродячий цирк: белого человека и черного человека, Чарлза Тэннера, представителя еще более поразительных созданий, о которых сюда доходили самые невероятные слухи. И вот мы приближаемся к деревням мавайянов. Скоро все, о чем они знали только понаслышке, воочию предстанет перед ними! Неудивительно, что мои спутники так счастливы. Неудивительно, что они не жалели посул, чтобы убедить нас идти вперед: говорили о еде, угощении, плясках, расхваливали замечательные изделия, которые, как им казалось, должны были привлекать меня, сулили встречу с саваннами и большую-большую деревню.

Лес поредел. Низкие холмы сменились заболоченной низиной, болота — недавно засаженным полем. Вот у тропы шалаш для охотников, здесь может укрыться человек с луком и стрелой. Мы вышли к речушке и услышали вдали лай. Кваквэ предложил разбить тут лагерь. Пока мы умывались и приводили себя в порядок, а индейцы обновляли свои узоры, он пошел известить о нашем прибытии.